— А без острова Кос нельзя? — спрашивает Банан. — Мне тут вечером надо в одно место…
— Нет, — убежденно отвечает Джордж, — я должен уехать на Кос немедленно, потому что завтра улетаю в Вену, так что мне еще надо сюда вернуться… Едем прямо сейчас!
Нечто ждет нас на пути, она знает об этом, И все, что мне нужно — это думать о ней, Нечто в том, что она показывает мне…
— Мне пора, — говорит Джордж, встает с песка и отряхивает шорты, — ты решился?
Банан решился.
Ему надоел дурацкий бег за неведомым. Джордж прав — если бежать, то лучше на фоне роскошных пейзажей.
Банан встает с песка и смотрит на море. Солнце уже взошло, и розоватый лучик, перескакивая с волны на волну, торопится побыстрее добраться до берега.
— Идем! — говорит Джордж, направляясь в сторону набережной. Шагает он быстро: первый катер на Кос отходит через час, а ведь еще надо вспомнить в каком из чемоданов лежит упакованный в оберточную бумагу и перевязанный такой же розоватой, как и перескакивающий по волнам солнечный лучик, ленточкой альбом с видами города Вены, что так нужен его второй жене, выбравшей именно альбом, а не деньги, пусть даже у него и есть такое правило — с больших выигрышей помогать.
Тогда он и впредь будет выигрывать.
Хорошо, что на пляже встретился этот сумасшедший русский, да к тому же умеющий говорить.
Даже приятно, что с крутым акцентом.
А то всегда было ощущение, что русские — немы.
Поэтому пусть летит в Таиланд.
Хотя груди у таек действительно не такие, как у бирманок, но он сам убедится в конце концов, для начала может проверить у его второй жены.
Надо бы и самому слетать в Таиланд, но ему надо в Аргентину.
Затем он возьмет джип и снова поедет по Сахаре, один.
Потом придумает что-нибудь еще.
Жена ожидает его и совсем не удивляется, что Джордж кого-то с собой притащил.
Она знает: он — сумасшедший.
Зато классно готовит стейки под острым соусом, как, впрочем, и все остальное.
Муж знакомит ее с русским, хорошо, что она уже нашла альбом.
Пора на катер.
Точнее — судно на подводных крыльях.
Меньше часа — и ты на Косе.
Жена садится у окна, Джордж рядом, русский — через проход.
На причале появляется краснолицый, носатый, запыхавшийся мужчина с густыми черными усами, опоздавший на только что отбывшее судно.
Достает из зеленоватой пачки сигариллу «Captain Black» и закуривает.
До следующего рейса сорок минут. Мужчина, немного подумав, разворачивается и идет в ближайший от пристани бар, где можно наконец-то выпить свой первый за предстоящий день beer.
Large beer, если точнее.
Бармен незамедлительно наливает ему большую кружку, носатый привычно сдувает с края пену и делает глоток.
К концу второй кружки Джордж с женой и расслабленно дремлющий в кресле Банан подплывают к острову Кос.
«Нечто ждет нас на пути, она знает об этом…» — вдруг вспоминает Максим и открывает глаза.
Джордж подмигивает ему, краснолицый тушит сигариллу и быстренько выходит из бара: если он закажет третью кружку, то опоздает и на следующий рейс, хотя, впрочем, так ли ему надо — переться сегодня на остров?
Уверенные местные чайки с резкими криками то падают в море, то вновь взлетают, но уже держа в клювах мелких серебристых рыбешек, которыми — если хорошенечко приглядеться — кишит прибрежная толща воды. Впрочем, так всегда, пока солнце не встало в зенит и не наступило даже для сентября самое жаркое время суток.
Часть шестая
Сиамский залив
Сиамский залив
На самом деле Джордж был не прав, когда говорил Банану, что бирманские женщины превосходят по красоте тайских, — бирманки действительно очень красивы, но в юности, а к тридцати они теряют свою привлекательность, тайки же еще какое-то время держатся. Что касается самого Таиланда, то в этом австрийский повар оказался прав на все сто, хотя первое впечатление Максима от Бангкока было отвратительным.
Но он и не должен был слишком долго торчать в этом масляном, душном, обжигающем звуками городе. На первый раз Банан лишь прикоснулся к нему, растерянно пялясь в окно кондиционированного автобуса, везущего с три десятка ополоумевших от долгого перелета, да еще с посадкой в Карачи, пассажиров, следующих прямиком из аэропорта Донг-Мыанг в Паттайю. 147 километров, это около двух с половиной часов по автостраде Суккхумвит. Обычно путь минует Город ангелов, но водитель, напевно и мягко прошептав что-то в микрофон, все же решил за вернуть в город, потом, по всей видимости, сжалился и на очередной развязке резко ушел в восточном направлении, оставив в стороне не только небоскребы, занозами торчащие в утреннем липком мареве но и привычные его местному глазу маленькие домишки из тикового дерева, стоящие на сваях прямо в воде клонгов — своеобразных узких улочек, тут и там ответвляющихся, как ветви от гигантского дерева, от реки Чао-Прайи.
Максиму не повезло — в Таиланд он попал под конец сезона дождей, хотя тропические ливни отличаются удивительным свойством: бурно начавшись, так же бурно прерваться на время, чтобы потом полить с той же силой и опять внезапно закончиться, вот только небо остается постоянно затянутым серой ряской, на которой периодически возникают неправдоподобно-черные болотные кочки.
Что не мешает солнцу палить сквозь тучи, и ни низкое затянутое небо, ни дожди не могут ослабить этой влажной, сумасбродной, тропической жары.
Над рисовыми полями курился туман, сквозь него темными шахматными фигурками проявлялись угрюмые буйволы с покорно склоненными головами.
Банан дремал, цепляясь порою глазами сквозь некрепкий сон то за очередного буйвола, то за внезапно возникшую и так же мгновенно пропавшую за окном плантацию ананасов, рядом с которой, у самой обочины дороги, стоящий под зонтом таец ждал, пока кто-нибудь не притормозит и не купит парочку плодов. Точно так же летом и осенью на всех дорогах России торгуют клубникой, вишней, яблоками, крыжовником и иными садовыми дарами.
Но Максим не думал об этом, рисовые поля и ананасовые плантации продолжали мелькать за окном до тех пор, пока автобус не свернул наконец к Паттайе, будто нырнув в еще более влажный — к крепкому дождевому бульону примешались морские испарения — воздух, отчего возникший город показался ему расплывчатым, смазанным, будто небрежно нарисованным растекающейся тушью прямо на автобусном стекле.
Банан попытался разглядеть сквозь рисунок море. Временами что-то такое же серое, как небо, мелькало за стеклом, потом вновь появлялись дома, и оно исчезало, чтобы возникнуть опять уже не серым, а темно-синим, с ошметками черного — это сквозь тучи пробилось солнце. Автобус сделал первую остановку, и Максим решил, что выйдет на следующей, тем более, что опытный австрийский повар не советовал ехать до автовокзала.
