— У него в голове шумит! — встревоженно сказал врач.
— Это с детства, — пригнулась к его уху мом, — у него с детства в голове все время шумит, поэтому он такой странный…
— Ну да, — согласился врач, — постоянно подставляет голову под удары!
— Рисковый, — улыбнулась мом, — за справедливость, если видит, что кого-то обижают, то обязательно вступится…
— Вот и вступился! — сказал врач и приставил шприц к голове Вилли.
— Это зачем? — испугалась мом.
— Надо откачать шум, мешает! — возвестил врач и вонзил шприц в лоб.
Вилли даже не почувствовал укола. Он спал после шампанского, в голове шумело — играла музыка.
Высокий голос пел мрачный блюз.
Yes I'm lonely wanna die,
Yes I'm lonely wanna die,
If I ain't dead already, ooh,
Girl, you know the reason why…
Вилли сквозь сон покачивал головой в такт.
— Эй, — недовольно сказал врач, — осторожней, я еще не закончил.
Он пытался выкачать шум, как насосом откачивают воздух. Да, мне одиноко, я хочу умереть, Да, мне одиноко, я хочу умереть, Если я до сих пор не умер, о, Крошка, ты знаешь, почему…
Первые слова застучали о стеклянные стенки шприца.
— Это что? — еще более встревоженно спросила мом.
— Последствия гематомы, — серьезным тоном сказал доктор, — сгустки крови, превратившиеся в слова. Они стучат у него в голове и создают шум, шум заставляет голову болеть — будто там внутри птицы машут крыльями и колотят ими о черепную коробку. А еще — клюют мозг. Вам клевали мозг?
Мом никогда не клевали мозг, и она честно сказала об этом врачу.
— Мало, — сказал доктор, смотря на слова и сгустки в шприце, — надо повторить…
— Вы же хотели, чтобы он уснул, доктор!
— Он и так спит, — сказал доктор, — мы здесь все спим!
Вилли продолжал спать, а самолет — лететь.
Спать было приятно, музыка продолжала играть, высокий голос все еще пел блюз.
In the morning wanna die,
In the evening wanna die,
If I ain't dead already, ooh,
Girl you know the reason why…
— Есть люди, которые хотят умереть! — сквозь сон сказал доктор и добавил: — С детства, с самого рождения…
— Вилли не такой! — возмутилась мом. — Посмотрите только, какой он красавчик!
Красавчик потянулся в кресле, самолет уже приближался к полосе грозового фронта. Утром хочу умереть, Вечером хочу умереть, Если я до сих пор не умер, Крошка, ты знаешь, почему…
— Почему? — сквозь сон спросил Вилли у встревоженно пробегающей мимо стюардессы.
— Еще шампанского, сэр? — спросила та вышколенным голосом.
Вилли замотал головой.
— Виски, — сказал он, — у вас есть виски?
— Выживет? — спросила у доктора мом.
— Еще как, — отрапортовал тот бодрым голосом, — вот если бы ему снесли половину черепа… Впрочем… Я бы попробовал склеить…
— Как это? — удивилась мом.
— Как горшок! — сказал доктор и добавил: — Клеем… Берешь клей, берешь горшок, зачищаешь края наждачной бумагой…
— У черепа тоже? — спросила мом.
— Тоже, тоже! — закивал головой доктор и продолжил.
My mother was of the sky,
My father was of the Earth,
But I am of the Universe,
And you know what it's worth…
— Доктор, — укоризненно сказала мом, — вам это не к лицу!
— Извините, мадам, — расшаркался тот, — просто шум, он как вирус, передается воздушно-капельным путем, хотя может и через кровь…
— Надышались? — поинтересовалась мом.
— Укололся! — сказал доктор, а потом, помешкав, добавил: — Случайно! Надо сменить шприц!
Он бросил шприц в стоящее на полу ведро, тот разлетелся вдребезги, по стенкам ведра запрыгали буквы, из которых складывались следующие слова: Моя мать была родом с небес, Мой отец был родом с земли, Но я принадлежу вселенной, А ты знаешь, чего это стоит…
— Мом, — спросил Вилли, не открывая глаза, — а что, ты и вправду с небес?
— На небесах — Бог! — укоризненно сказала мом.
— Значит — ты Бог! — торжественно произнес Вилли.
— Вот твой отец — он сейчас на небесах, — так же торжественно продолжила мом, — хотя и лежит в земле, а я здесь, с тобой…
— Мы тоже на небесах! — сказал Вилли.
Самолет стало швырять из стороны в сторону.
Доктор поудобнее ухватился за изголовье кровати, на которой лежал Вилли, и взял со стеклянного столика второй шприц.
Этот был еще больше. При одном взгляде на него мом задрожала.
— Это же не для людей, док! — сказала она.
— Зовите меня Даниэль, — ухмыльнулся доктор, — можно просто Дэнни. А что не для людей — так мы все здесь не люди…
Мом заплакала.
Ее красавчик был хорошим мальчиком и совершенно точно, что человеком.
А сейчас ему снова вонзят в лоб иглу и высосут последние мозги.
Выкачают, вытянут, оставят ребенка с пустым черепом.
— Хорош ребеночек, — сказал доктор Дэнни, — настоящий кобелина, вон что между ног!
— Это семейное, — гордо ответила мом, — у покойного отца такой же штырь был, если не больше…
Доктор медленно потянул на себя поршень шприца, было отчетливо видно, как в прозрачной тубе заметалась новая порция слов.
The eagle picks my eye,
The worm he licks my bone,
I feel so suicidal,
Just like Dylan's Mr.Jones…
Стюардесса принесла виски.
У нее было испуганное лицо.
У всех людей в самолете были испуганные лица.
Краснолицый с большим носом и густыми усами с вожделением уставился на стакан с виски, который Вилли держал в руке.
— Enjoy your drink! — сказал краснолицый и добавил: — Marko… Marko Vanderdecker…
Вилли поймал за задницу опять куда-то бегущую стюардессу и попросил виски для Марко.
Доктор Даниэль внимательно изучал откаченную из Виллиной головы очередную порцию слов. Орел выклевывает мой глаз Червь высасывает мою кость Я хочу покончить с собой Точно Диланов Мистер Джоунз…
— Странные симптомы, — сказал доктор, обращаясь к мом, — он что, всегда крутит в голове эту песню?
Та покачала головой.
Она этого не знала и не знает, она вообще плохо представляет, что творится у Вилли в голове.
