Иногда во сне к нему приходил предок.
Летучий Голландец. Капитан Марко Первый.
В истлевшей треуголке, с давно потухшей трубкой, которую он никогда не вынимал изо рта.
Вандердекер-младший вежливо предлагал ему виски, но тот отказывался и произносил лишь одну фразу:
— Ты приговорен к скитаниям, как и я, теперь ты меня понимаешь?
— Понимаю! — отвечал Марко. Предок показывал желтые гнилые зубы и с жутким, нагоняющим мурашки хохотом растворялся в темноте.
А самолеты, на которых летал Марко, все не падали, и он уже начал подумывать о том, что скоро сойдет с ума.
Бог не любил его, Бог проклял его точно так же, как самого первого Вандердекера.
Но когда старенький DC, на котором он летел из Бангкока в Пхукет, затрясло, Марко вдруг увидел улыбку Бога.
Добродушную, во все лицо.
Марко тоже улыбнулся и даже согласился выпить очередной стаканчик виски, который заказал ему перепуганный афро-американец, сидящий впереди.
Самолет швыряло. Бог смеялся.
Вот-вот как это случится!
Он все же надел жилет — чемодан стоял в багажном отделении, и неизвестно, что еще надумает Бог, вдруг решит, что Марко должен немедленно пойти ко дну, а волшебный чемодан будет нестись по поверхности океана, пустой и подгоняемый ветром.
Эксперимента ждать пришлось много лет.
Марко засмеялся.
Кто-то сказал сзади: — Этот уже сбрендил!
Марко засмеялся еще громче и запел.
Самолет падал в воды Андаманского моря, но он этого не знал.
Зато он знал, что самолет падает и что совсем скоро станет ясно, работает чемодан или нет.
Это просто: если он не утонет и сможет выбраться из кабины, то жилет удержит его на воде, и надо будет лишь оглядеться.
И прислушаться.
Радиомаяк в чемодане заработает, маленький наушник, всегда вложенный в ухо, если Марко находится в воздухе, примет сигнал.
Будто спутник: бип-бип, бип-бип.
Самолет ударился о воду, Вандердекер погрузился в кошмарную темноту.
Дернул за шнурок на жилете, тот надулся, Марко полетел к поверхности.
Он действительно не утонул, как тонет сейчас неподалеку самолет.
Он выплыл, странным образом выбравшись из разрушенного салона, — впрочем, если бы сидел в хвосте, то это бы не удалось.
В левом ухе что-то пискнуло, ожил наушник.
Марко слушал бип-бип и был счастлив.
Никого больше нет, а он есть!
Звук в ухе раздавался все громче, Марко уверенно плыл в сторону чемодана.
Только это уже был не чемодан, а плот.
Марко схватился за невысокий бортик и перевалился внутрь.
Снял жилет, зажег фонарь и осмотрелся.
Неподалеку барахтались двое, били по воде руками, при этом громко и отчаянно кричали.
Вандердекер включил мотор, тот закашлял, зафыркал, но так и не заработал.
Тогда он открепил от борта маленькое разборное двухлопастное весло, собрал и погреб к барахтающимся.
Женщине и мужчине.
В самолете они сидели как раз позади него.
Плот рассчитан на четверых, троих выдержит подавно.
Марко весело насвистывал, женщина схватилась за плот, что-то сказав на незнакомом языке.
Он покачал головой, она перешла на английский.
Благодарила и просила помочь своему другу, тот совсем обессилел.
Марко кивнул, подождал, пока женщина залезет на плот, и начал грести в сторону мужчины.
Банан лишь беспомощно улыбнулся, когда Надя протянула ему руку.
Марко, отложив весло, схватился за другую, вдвоем они вытащили Банана из воды.
Обломки самолета «DC-940», так и не долетевшего до Пхукета, медленно опускались на дно.
Оставалось еще несколько часов до рассвета.
И тут Марко сообразил, что видел этого парня уже не раз. Тот частенько попадался ему на глаза в последнее время, возникал привидением из никуда и в никуда же проваливался, чтобы потом очередным белолицым призраком явиться вновь. А значит — слава богу! — все это кем-то подстроено, ведь просто так ничего не бывает, и все в жизни взаимосвязанно, как говаривал древний китаец Чжуан-Цзы, притчи которого Вандердекер любил перечитывать столь же часто, как и историю о далеком предке, первым в роду получившем прозвище Летучий Голландец!
Утерянный рай
Все тропические острова похожи один на другой — необыкновенно синее небо и такое же синее море, напоминающее магический кристалл, в самый центр которого поместили дивный дар, иллюзию из иного мира, что-то такое, чему не должно быть места на этой земле.
С белым коралловым песком пляжей, высокими точеными пальмами, густыми прибрежными зарослями и манящей пасторальной дикостью вершиной, покрытой открыточными джунглями, если, конечно, остров этот не скучный атолл, на котором лишь песок, несколько пальм да лагуна с мелкой и невыносимо теплой водой.
Банан смотрел на возникающее из воды волшебное видение.
Он даже знал, как оно называется: слова вновь начали приходить в голову, лист бумаги уже покрылся множеством гласных и согласных букв, мир потихоньку обретал так внезапно утраченные черты, вот только это был совсем другой, лишенный прошлого мир.
Банан потихоньку вспоминал, как и что называется, но многое еще оставалось там, в чуть отступившей, но так и не рассеявшейся до конца мгле.
Плот медленно приближался к берегу, черный человек, которого они подобрали в воде уже засветло, оказался слишком тяжелым — втроем они едва вытащили тело из воды. К этому времени Банан уже пришел в себя: будто кто-то внезапно провел ему по лицу губкой, смоченной в животворном растворе, и опустошающая усталость, равно как и ломающая кости боль, исчезли, остались лишь неприятная резь в глазах да обжигающая сухость в горле, которую не уничтожили даже несколько глотков воды из пластиковой бутылки, любезно протянутой Банану хозяином плота.
Тогда-то они и услышали крик, а потом Надя испуганно показала рукой на скошенный треугольный плавник, мелькнувший среди волн.
За первым плавником показался второй, потом третий, она вдруг заулыбалась, что-то шепнула владельцу плота, тот начал грести сильнее, вот они уже рядом с дельфинами, ныряющими возле последнего оставшегося в живых пассажира.
— Дельфины, — сказала Надя Банану, — они не хотят, чтобы он утонул…
У черного человека были закрыты глаза, он покачивался на воде, как труп.
— Живой, — сказала Надя, — просто потерял сознание…
