Сейчас я буду считать. При счете “три” ты проснешься и будешь делать то, что я тебе приказал.
Один.
Целитель помолчал, прикидывая, все ли он сделал. Света! Она же будет о ней беспокоиться!
– Ты не будешь вспоминать о дочери до выписки из больницы. Это приказ.
Два.
Осмотревшись, Игорь Сергеевич вдруг понял, что Лиза будет встревожена окружающей обстановкой. Она поймет, что ее гипнотизировали.
Допускать этого было нельзя и, Дарофеев быстро убрал весь антураж, раздернул занавески и лишь после таких приготовлений, сказал:
– Три!
Женщина проснулась.
– Ты как? Спросил Дарофеев.
Попытавшись встать, Елизавета Игнатьевна чуть не застонала от боли:
– Ой, плохо!.. Меня прямо выкручивает…
– Да что с тобой? – Разыграл непонимание Игорь Сергеевич.
– Отравилась я, наверное…
– Полечить тебя?..
– Нет. Не надо… В больницу позвони… Ой, как мне плохо…
Кинувшись к телефону, Дарофеев нашел в записной книжке номер заведующего наркологическим отделением больницы имени Святителя Алексея.
Он оказался на месте.
– Слушай, Лев Семенович, у меня беда случилась. – Поздоровавшись начал целитель.
– Я могу тебе помочь?
– Поэтому и звоню. Мне сегодня же надо жену к тебе устроить.
– Ко мне? – Удивился заведующий. – Но ты же знаешь нашу специфику. Алкоголики да наркоманы.
– Во-во, последнее!
– Да, ты что?! А конкретнее ты можешь?
– При встрече.
– Хорошо. У меня выписались сегодня двое, так что места есть.
– Я твой должник.
Наскоро собрав вещи для больницы, они спустились на улицу.
– Где наша машина? Огляделась Елизавета Игнатьевна.
– Сломалась. Я ее в ремонт отогнал. Неуверенно соврал Дарофеев.
Женщина была настолько поглощена болью, что не заметила фальши, а целитель выругался про себя, что забыл упомянуть во внушении такой важный момент.
Без проблем поймав такси, они помчались по солнечным улицам.
2.
Преодолев крутой подъем, машина въехала на больничную территорию.
Устроив Лизу на банкетке в приемном покое, Пономарь отправился на розыски Льва Семеновича.
Заведующий уже ждал его в своем кабинете.
– Рассказывай, что стряслось?
Игорь Сергеевич как мог пересказал беды своей супруги.
– Значит, говоришь, она теперь ничего не помнит…
– Абсолютно. Я еще забыл, что у нее на руках следы от инъекций с гематомами и сепсисом. Она не знает, откуда они взялись…
– Да, дела…
Лев Семенович, пожилой еврей, сухощавый, с проницательным взглядом, погладил небольшую лысинку на макушке:
– Ей же гемосорбцию надо делать…
– Так сделай.
– Не так просто…
– Сложности я оплачиваю.
– Ну, раз так… Будем оформлять.
Палата, в которую поместили Елизавету Игнатьевну, была двуместной, чистой, с букетиком астр на подоконнике. Соседкой оказалась молодая алкоголичка. Она, видя состояние Дарофеевой, не стала приставать с расспросами. Вскоре пришла медсестра и сделала Дарофеевой внутримышечный укол морфия. Наркотик вскоре подействовал, боль отступила, остались лишь неприятные ощущения в мышцах.
Присев на койке, женщина попыталась вспомнить, откуда она знает, что отравилась, и отравилась именно наркотиком. Но между уходом от модельерши и сегодняшним днем в памяти была странная пустота.
Откуда-то она знала, что сейчас уже вечер среды. Но что же она делала эти несколько дней? Не найдя ответа, она автоматически почесала руку. Внезапно предплечье пронизала острая боль.
Закатав рукав больничного халата, Дарофеева с удивлением обнаружила несколько гноящихся нарывов.
“А это откуда?”
У Елизаветы Игнатьевны появились смутные подозрения. Она резко встала и пошла искать врача. Перехватив спешащую куда-то медицинскую сестру, женщина потребовала провести ее к врачу.
Врач, молодая сварливая, попыталась с ходу избавиться от докучливой пациентки, но Дарофеева вцепилась в нее бульдожьей хваткой, и той ничего не оставалось делать, как вызвать заведующего.
Когда пришел Лев Семенович, Елизавета Игнатьевна набросилась на него:
– Что это у меня такое?
Она обнажила руки с язвочками.
– Следы нестерильных инъекций… – Ляпнула врачиха. Заведующий чуть не испепелил ее взглядом.
– Не надо так на нее глядеть! Я и сама могла догадаться, что это такое. Вы объясните мне, откуда они взялись? Это мой муж виноват?
Лев Семенович пришел в замешательство от такой постановки вопроса. Дарофеева истрактовала его молчание по-своему:
– И он заплатил вам, чтобы вы тут меня уморили! Думаете, я не знаю, чем у вас тут занимаются! Залечиваете здоровых людей так, что они становятся невменяемыми!
Опешив от таких обвинений, заведующий неожиданно тихо произнес:
– Замолчите, пожалуйста.
– По какому праву?!.. – Начала Елизавета Игнатьевна и осеклась.
– Если бы вы поговорили с нашими пациентами, вы бы убедились, что никого, по вашему выражению, мы тут не “залечиваем”. К нам приходят добровольно, чтобы снять абстинентный синдром. Который, как я вижу, имеется и у вас.
– Вот-вот! Откуда он у меня взялся? Откуда эти ужасные следы?!
Потупившись, Лев Семенович обдумывал, что бы сказать. Перед уходом Дарофеев попросил его клятвенно пообещать, что Лиза не узнает правду. Хотя бы до выписки. За это время острота ситуации, надеялся Игорь Сергеевич, спадет и будет можно что-нибудь придумать.
С другой стороны, думая, что в непонятностях ее нынешнего положения повинен муж, Дарофеева может совершить непредсказуемые поступки. А скандала с побегом пациента лучше избежать.
– Почему вы что-то от меня скрываете? Вы же врач, вы обязаны рассказать мне всю правду!
Решившись, заведующий обратился к врачихе:
– Оставьте нас, пожалуйста.
– Но она агрессивна! – Возразила женщина.
– Не беспокойтесь. Покиньте нас, пожалуйста.
– Как хотите. Но я, как лечащий врач, обязана знать!..
– Если это будет необходимо, я вам это тоже сообщу. Недовольная, она удалилась, чуть не хлопнув дверью. Заглядывая в глаза Дарофеевой, Лев Семенович доверительно произнес:
– Если я вам поклянусь, что ваш муж ни в чем перед вами не виноват, вы поверите мне?
