Убийство – это ужасная форма смерти, даже если после нее не остается страха и тени подозрений.
Сейчас, опираясь на руку Телониуса, Веспасия казалась снова спокойной и уверенной, держалась прямо, гордо, подняв подбородок, словно снова бросала вызов всему миру, и прежде всего своему кругу. Она готова была следовать своим путем, куда хотела. А что будут думать и делать другие, ей безразлично.
Телониус, стройный, сухощавый и ироничный, поддерживая Веспасию под локоть, уверенно вел ее сквозь плотную толпу. Пожелавших прийти было много, и, судя по всему, они продолжали прибывать. Похоже, никто не хотел лишить себя возможности побывать, посмотреть, посочувствовать или даже узнать что-либо скандальное.
Веспасия окинула одобряющим взглядом Шарлотту, но ничего не сказала. Телониус улыбнулся, посмотрев на нее, и кивнул. Все трое проследовали в церковь, где уже слышались низкие печальные звуки органа, напоминающие о бренности и тлене всего сущего.
Шарлотта поежилась. Как всегда, она подумала о странностях тех, кто, веря в счастливое воскрешение, собираются, чтобы проводить усопшего, которого едва знали, из юдоли печали в светлый рай. И делают это истово и с какой-то неоправданной, лишенной смысла печалью. Когда-нибудь она попросит священника объяснить ей это.
Церковный служка с густыми бакенбардами озабоченно стремился поскорее провести их к скамьям. Нервничая, он переступал с ноги на ногу.
– Сэр, мадам, если позволите…
Телониус наконец протянул ему карточку.
– Да, да, конечно, – закивал служка. – Сюда, пожалуйста. – Не дожидаясь их, он первым прошел к предназначавшимся им местам. Шарлотта, посмотрев направо, увидела удивленное лицо Эмили, а потом ее улыбку, когда она поняла присутствие Шарлотты здесь.
Веспасия и Телониус заняли свои места, скорее торопливо, чем с достоинством. Шарлотта села рядом.
Орган умолк. В церкви воцарилась тишина. Началась месса.
Во время службы Шарлотта не могла вертеть головой, чтобы увидеть лица сзади, а перед собой она видела лишь спины. Чтобы не привлекать к себе ненужного внимания, она склонила голову, словно молилась, и поднимала глаза лишь на священника, загробным голосом восхвалявшего Оукли Уинтропа, словно тот был святым, ставя его в пример всем живым. Шарлотта не осмеливалась взглянуть даже на Веспасию, чтобы не встретиться с ней глазами и не прочесть в них все, что та думает не только об усопшем, но и о скорбящих по нем.
Но вот все изменилось. Месса окончилась. Присутствующие дружно встали и устремились из темноты храма навстречу солнцу дня, обмениваясь незначительными замечаниями. Шарлотта теперь могла отыскать глазами тех, кто ей был интересен. Лорда и леди Уинтроп найти было не трудно, ибо выходившие из церкви, поравнявшись с ними, замедляли шаги; на мгновение воцарялась тишина и наступало легкое замешательство, но наконец нужные слова находились и произносились, и движение возобновлялось.
Небольшая группа гостей, не столь важных на вид, окружила стройную, держащуюся очень прямо женщину. Короткая вуаль не скрывала ее молодости, потерянности и беззащитности. Шарлотта сразу узнала в ней вдову. Ей захотелось увидеть ее лицо. Но как это сделать?
– Это миссис Уинтроп? – повернулась она к Веспасии.
– Кажется, да, – та вопросительно посмотрела на своего спутника.
– А кто это рядом с ней? – поинтересовалась Шарлотта.
– Да, да, кто? – указала головой Веспасия. – Запоминающееся лицо. Ясность взгляда, несомненный ум, как мне кажется. Кто он, Телониус? Родственник, воздыхатель?
Губы Квейда дрогнули в ироничной улыбке.
– Боюсь, дорогая, я разочарую тебя. Это ее брат Бартоломью Митчелл. Человек безукоризненной репутации, без заносчивости и позы, как я слыхал. Недавно вернулся из Матабелеленда. На роль убийцы не подходит.
– М-м… – призадумалась Веспасия.
– А вот об этом такого с уверенностью не скажешь, – заметила Шарлотта, указывая глазами на крупную фигуру мужчины, который улыбался и раскланивался, здороваясь со знакомыми.
– Позы и притворства ему не занимать, если мне когда-нибудь доводилось такое видеть. Кто он? – Шарлотта поздно сообразила, что он мог оказаться приятелем Телониуса. – Я хотела сказать…
Веспасия прикусила губу, чтобы не рассмеяться.
– Ты заслуживаешь того, чтобы знать правду, – ответила она. – Это наш близкий друг, будущий член парламента и соперник Джека на выборах. Его зовут Найджел Эттли.
– О!..
Но Шарлотта решила отказаться от дальнейших замечаний, увидев, что Эттли, продолжая улыбаться, направляется сквозь толпу туда, где стояли Эмили и Джек. По мере того, как он приближался к ним, его лицо странным образом менялось. Оно все больше застывало, пока не превратилось в маску вежливой любезности. Трудно сказать, отчего произошла такая перемена, но из живого его лицо стало мертвым. Шарлотта стояла слишком далеко, чтобы расслышать слова, но была уверена, что произошел банальный обмен любезностями.
Эмили, как всегда, была изысканно одета. Черное всегда ей шло, а лицо ее светилось нетерпением, словно она ждала, когда все это закончится и начнется что-то более увлекательное, и тогда ее траурное платье само собой превратится в нечто яркое, веселое, сверкающее многоцветьем красок.
– Мне кажется, нам следует выказать вдове наше сочувствие, – решительным тоном заявила Веспасия и повернулась к своему спутнику. – Ты представишь нас, дорогой? – спросила она с улыбкой. – Это было бы так мило с твоей стороны.
Телониус несколько заколебался, догадываясь, что она задумала, но в то же время не был уверен, что из этого что-то получится.
Однако Веспасия, не дожидаясь ответа, одарила его благодарной улыбкой и направилась через мощенный плитами церковный двор к Вильгельмине Уинтроп.
Телониусу ничего не оставалось делать, как предложить Шарлотте руку и последовать за ней.
Мина приветливо поздоровалась с ними и любезно приняла соболезнования. Все это время Барт Митчелл, ограничившись лишь вежливым кивком, молча стоял рядом.
Увидев Мину поближе, Шарлотта еще больше утвердилась в своем первом впечатлении. Она даже показалась ей еще более хрупкой, а под вуалью ее кожа поразила ее своей бледностью.
– Как приятно, что вы пришли, – вежливо поблагодарила их вдова. – Мы благодарны вам. У Оукли оказалось столько друзей… – Она несмело улыбнулась. – Должна признаться, я этого не знала. Мы чрезвычайно тронуты.
– Я уверена, что вы услышите о нем еще немало такого, о чем и сами не подозревали, – успокоила ее Веспасия, даже не заметив двусмысленности своих слов.
– О, да, безусловно, – поспешила поддержать ее Шарлотта. – Люди чаще бывают искренними и откровенными в своих чувствах именно в такие трагические моменты.
– Вы хорошо знали капитана Уинтропа? – спросил Барт Митчелл и пристально посмотрел на Шарлотту.
