Телман обернулся и, спускаясь, взглянул вверх:
– Да, мистер Питт?
– Тебе следует быть с ним повежливее. Мистер Карвел – почтенный деловой человек и, насколько нам известно, пока не совершил ничего предосудительного. Не забывай об этом.
– Нет, сэр, конечно, не забуду, сэр, – ответил Телман, улыбаясь, и сошел вниз.
А Питт отправился по следующему неотложному делу, которое вызывало у него беспокойство. Он провел десять минут перед зеркалом, заново завязал галстук, одернул сюртук, перебрал содержимое карманов, все пытаясь оттянуть момент. Наконец ждать стало уже невозможно, он взял шляпу со столика и спустился. Остановился у поста дежурного. Сержант оглядел его с удивлением и уважением: суперинтендант сегодня был очень опрятен.
– Я собираюсь навестить миссис Арледж, – пояснил, откашливаясь, Питт. – Если инспектор Телман придет раньше меня, пусть обязательно подождет. Я хочу знать, что ему удалось выяснить.
– Да, сэр. Извините…
– Да, сержант?
– Вы думаете, что это сделал мистер Карвел, да, мистер Питт, сэр?
– Нет-нет, я так не думаю, хотя полагаю, что это возможно.
– Да, сэр. Простите, сэр, но я должен был об этом вас спросить.
Томас улыбнулся, вышел и стал искать экипаж.
– Да, суперинтендант? – сказала Далси Арледж со свойственной ей любезностью и, по-видимому, не слишком удивившись его приходу. Она еще была одета во все черное, но, как всегда, превосходно пошитое. На этот раз пышные рукава на плечах были украшены черными бархатными бантами, но они были плоские, аккуратные и непритязательные. При виде Питта по лицу ее пробежала тень беспокойства. – Вы что-нибудь обнаружили?
Томасу очень не хотелось рассказывать ей об этом, но были такие вопросы, которые он обязан был задать, и вопросы эти таковы, что она сразу почувствует какой-то некрасивый или подозрительный подтекст. Тот факт, что Далси отчасти уже догадалась, делало его задачу легче. Они находились в комнате отдыха, и он подождал, когда она снова сядет, а затем сам сел на изящный, но чрезмерно мягкий диван напротив.
– Я нашел двери, которые открываются этими ключами, миссис Арледж, – начал он.
Она глубоко вздохнула и спросила, внезапно охрипнув:
– Да?
– Мне неприятно говорить об этом, но эти двери находятся не в вашем доме.
Вдова смотрела на него, не мигая. Взгляд ее был очень пристальный, а глаза – очень голубые. Она сцепила руки, лежавшие на коленях, так, что побелели суставы, и спросила очень тихо, почти шепотом:
– Женщина?
Томас хотел подтвердить ее сомнения. Это было бы лучше, чем то, о чем он собирался рассказать. Питт предпочел бы совсем ничего ей не рассказывать, но очень вероятно, что тайна обнаружится – и очень скоро, если Фарнсуорт поведет дело по-своему.
– Вы не думаете, что ваш муж мог любить кого-нибудь еще? – спросил он.
Миссис Арледж сильно побледнела, опустила глаза и стала разглядывать яркий узор ковра на полу.
– Это то самое, к чему женщина всегда должна быть готова и что следует принимать со смирением, мистер Питт. Пытаешься не верить в это, но… – Она вдруг храбро взглянула на него: – Да. Если честно, то мне это приходило на ум. Были какие-то мелочи… порой отсутствия, которые он не мог объяснить; подарки, вещи, которые я для него не покупала. Я удивлялась этому…
Не было нужды говорить ей, что это продолжалось тридцать лет. Он, по крайней мере, не скажет ей хоть этого.
– Суперинтендант…
– Да, мэм?
Она испытующе взглянула на него.
– Она замужем?
Томас понимал, почему Далси задала этот вопрос. У нее мелькнула мысль, которая руководила теперь поступками Фарнсуорта.
– Почему вы не отвечаете, почему колеблетесь? – спросила она уже с тревогой в голосе. – Она молода? – И запнулась на этом слове. – Может быть, у нее есть отец? Или брат? – Голос ее замер.
– Этот дом принадлежит мужчине, миссис Арледж.
Вдова нахмурилась.
– Не понимаю. Я полагала, что вы имели в виду… – И она внезапно умолкла.
Томас больше не мог увиливать.
– Человек, которого любил ваш муж, – мужчина.
Она была совершенно ошеломлена.
– Э… э… мужчина?
– Извините. – Питт чувствовал себя грубияном, вторгающимся в самую запретную область.
– Но это… невозможно! – Ее лицо вдруг вспыхнуло, глаза широко раскрылись, она словно оцепенела. – Но этого не может быть. Вы ошиблись. Это – нет. Нет…
– Я хотел бы ошибиться, мэм, но не ошибаюсь.
– Нет, вы определенно ошибаетесь, – повторила она упрямо, – этого просто не может быть…
– Но он с готовностью признался в этом, и в туалетной в его доме найдены вещи, принадлежавшие вашему мужу, в том числе и серебряная головная щетка, точь-в-точь как та, что у вас наверху.
– Это ужасно, – сказала она и несколько раз гневно покачала головой. – Зачем вы мне все это рассказываете – такие чудовищные вещи?
– Я бы с радостью умолчал об этом, миссис Арледж, – прочувствованно сказал Томас. – Если бы от меня зависело, чтобы его тайна умерла вместе с ним, я обязательно бы так и поступил. Но мне необходимо было задать вам очень много вопросов, и по их характеру вы все равно догадались бы, что тут кроется нечто. – Он открыто взглянул на нее в надежде, что она ему верит. – И вы жили бы, обуреваемая страхами и ужасом, пока, возможно, не прочли обо всем этом в газетах.
Миссис Арледж беспомощно глядела на него, и на ее лице по-прежнему были написаны нежелание верить и стремление все отрицать.
– Какие вопросы? – спросила она наконец. Голос у нее был сдавленный, словно что-то мешало ей говорить, но наконец она, по-видимому, снова обрела возможность судить разумно и здраво, несмотря на весь ужас того, что случилось, на эту новую, прежде незнакомую боль.
– Например, были у вашего мужа еще какие-нибудь близкие друзья? – мягко спросил он. – Может быть, вы покажете мне подарки, которые он получил не от вас, или, возможно, вы знаете, кто их подарил… Не припомните ли случая, когда в последние три-четыре недели он был чем-нибудь сильно огорчен? Вы могли бы предположить, что он с кем-то поссорился или переживает очень трудную и тревожную в эмоциональном отношении ситуацию?
– Вы имеете в виду… вы хотите сказать, не поссорился ли он с этим человеком… еще из-за кого-нибудь? – Она быстро уловила суть вопроса и то, что он подразумевал.
– Да, это возможно, миссис Арледж.
Далси сильно побледнела.
– Да-да, полагаю, что так. И когда я оглядываюсь назад, все наполняется новым ужасным смыслом. – Она закрыла лицо руками и сидела, не шелохнувшись. Томас видел, как поднимаются и опадают ее плечи, как она тяжело дышит, пытаясь овладеть собой.
