— Я не понимать.
— С разрешения суда я повторю вопрос по-немецки, — учтиво произнес мистер Беллью.
Кухарка быстро ему ответила. Он задал еще вопрос и опять получил быстрый ответ.
— Так нельзя, мистер Беллью, — раздраженно проговорил коронер. — Это не по правилам. Нужно приглашать переводчика.
— Все в порядке, — успокоил его адвокат. — Мне уже все ясно. Свидетельница сказала, что в то утро, когда мистер Уотерхаус заболел, его супруга пришла на кухню, чтобы лично приготовить лимонный бисквит. — Он посмотрел на кухарку. — Для кого она это готовила?
— Для себя, naturlich
[12]
, — ответила кухарка.
— Для себя, значит? А теперь скажите нам, Мария, вам нравилась миссис Уотерхаус? Вы считали ее liebe Dame
[13]
?
— Gar nicht!
[14]
— выкрикнула свидетельница, побагровев. — Он не был хороший леди. Он был плохой леди.
— А почему для вас миссис Уотерхаус была плохой? — вкрадчиво спросил мистер Беллью.
— Он говорил, что я не могу готовить. Я! Он сказал, что я должен уйти. Я вытолкал ее из кухни. Она юден. А я прекрасный кухарка.
— Спасибо. А остатки лимонного бисквита, когда их принесли из столовой, вы съели?
— Нет-нет. Я не ел. Это Притчард, она съел. Притчард очень жадный, как все юден.
Коронер махнул кухарке уходить.
— Я полагаю, нам следует вернуть мисс Притчард, чтобы она прояснила нам этот вопрос. Мисс Притчард! Пожалуйста, займите место свидетеля. Вы подавали в тот день лимонный бисквит, о котором идет речь?
— Да, — ответила горничная, быстро дыша.
— Что-то от него осталось?
— Довольно много осталось, сэр.
— Понятно. И вы доели его на кухне?
— Ничего я не доедала. Это ложь, сэр. Все съела Мария, она ничего после себя не оставляет. Ест все подряд, как только влазит?! Никогда в жизни не видела такой жадности. Она называет меня еврейкой, но это ложь. Я…
— Мисс Притчард, — быстро вмешался адвокат, — вы можете нам сказать, кто ел этот лимонный бисквит и сколько?
— Почти все съел мистер Уотерхаус, сэр. Это его любимое блюдо. Он любил повторять, что никто не может приготовить лимонный бисквит лучше, чем миссис Уотерхаус. А она к нему не прикоснулась. Ей он не нравился.
— А мисс Бергман?
— Нет, она ушла из-за стола рано.
— Но вы сказали коронеру, что блюд, которые бы отведал только один человек, в тот день не было.
— Я… забыла лимонный бисквит, сэр, — виновато проговорила девушка. — Забыла, что мисс Бергман, когда я его подавала, уже ушла.
— Хорошо, что теперь вспомнили.
Адвокат сел, многозначительно посмотрев на коронера.
Следующим давать свидетельские показания вызвали Кларенса Вентнора.
Это был опрятно одетый, сухонький маленький человечек, юридический представитель покойного мистера Джона Уотерхауса.
— Мистер Вентнор, — спросил коронер, — ваш покойный клиент был богатым?
— На время его смерти, — ответил адвокат с расстановкой, — определенно нет. Да, прежде он был достаточно богат, но в последние несколько лет растратил почти весь свой капитал. Так что он закончил жизнь сравнительно бедным человеком.
Надо ли говорить, как мы все были потрясены. Однако на коронера, кажется, это не произвело впечатления.
— А как же выплаты по страховке? — спросил он.
— А на это у него уже не было возможностей, — ответил мистер Вентнор.
Мы переглянулись. Вывод напрашивался сам собой. Интересно, что еще огласит этот мистер Вентнор?
Глава девятая
В дело вступает Скотленд-Ярд
1
Коронер продолжал задавать вопросы как ни в чем не бывало:
— Вам известно, почему мистер Уотерхаус настолько растратил свой капитал?
— У него были дорогие увлечения, — ответил адвокат с явным неодобрением. — И он не знал меры. Я считал своим долгом его предупредить, но ответ был всегда один: он сможет заработать деньги, когда понадобится. И добавлял, что в случае его смерти жена будет достаточно обеспечена. Имелся в виду страховой полис.
— Странно, — заметил коронер, — ведь он не мог выплачивать взносы. Ладно, мы к этому еще вернемся. А теперь я хочу спросить, вы согласны, что мистер Уотерхаус в случае необходимости мог много заработать?
— Мне казалось это сомнительным, — сухо ответил мистер Вентнор. — Сделать большие деньги просто так, по желанию, в наши дни очень трудно. А что касается мистера Уотерхауса, то он в конце потерял даже желание.
— Поясните, пожалуйста.
— Хм… я виделся с мистером Уотерхаусом за две недели до его смерти, в моем офисе. Он был чем-то подавлен, сказал, что хочет изменить завещание. Я понял так, что мистер Уотерхаус имел разговор с женой.
— Он попросил вас составить новое завещание?
— Да. Мистер Уотерхаус сообщил, что намерен сократить сумму своей страховой премии. У него был полис с выплатой очень большой суммы в случае его смерти, сто тысяч фунтов. Так вот, мистер Уотерхаус намеревался урезать его до одной десятой от первоначального количества. И это доставалось миссис Уотерхаус полностью. Оговорок насчет ее вторичного замужества не было.
— Мистер Уотерхаус собирался сообщить о своих намерениях кому-то еще?
— Нет, он ничего об этом не говорил.
Коронер усмехнулся:
— Думаю, не будет преувеличением сказать, что он умер весьма кстати. Я имею в виду главную наследницу по существующему завещанию.
— Я с вами согласен.
Затем поднялся мистер Беллью.
— Мистер Вентнор, когда должно было быть подписано новое завещание?
— Неизвестно. Я только начал над ним работать. Может быть, через две недели… или месяц.
— Мистер Уотерхаус не говорил вам, рассказал ли он жене о новом завещании и изменении в страховке?
— Нет.
— Но, насколько я знаю, данный полис действует еще несколько месяцев.
— Его срок истекает двадцать третьего мая.
— Вот именно. И я слышал, мистер Вентнор, что вы согласны с предположением, что смерть мистера Уотерхауса случилась очень кстати для главной наследницы по старому завещанию. То есть для его жены. Мистер Уотерхаус говорил что-нибудь о возможности развода?
— Говорил.
