Неожиданно легко вписавшись в проем, я положил шляпу на пол, крепко обхватил ногами толстую веревку и полез наверх, подтягиваясь на руках. Пахло чем-то омерзительным, по всей вероятности, вредным для здоровья. Больших усилий мне стоило не смотреть вниз. Подо мной лежали три этажа, я приближался к четвертому. Фразы в лекционном зале слышались отчетливее с каждым дюймом.
Человек, с которым говорили Барон и Бонжур, имел громкий, гулкий голос и наклонность Барона к театральным модуляциям.
— Мне и так, по вашей милости, от газетчиков покою нет. Не понимаю, зачем снова это обсуждать.
— Нам нужны подробности, — терпеливо говорила Бонжур. — Все до единой.
— Видите ли, — Барон продолжил ее мысль, — мы приблизились к разгадке, что именно случилось с По в тот день, когда он был доставлен к вам. Вы, братец Моран, рискуете стать героем рассказа о чудовищной несправедливости.
Судя по длительной паузе, Моран крепко задумался. Я тем временем оглядывал узкий и темный туннель, в котором завис. Для поддержания равновесия пришлось коснуться стены и ощутить холодную липкую слизь. Затем в трещине возникли красные глазки, и крыса, встревоженная тенью моей руки перед входом в ее убежище, направилась ко мне.
— Сгинь, сгинь, — умолял я грызуна.
Взгляд кроваво-красных глазок вызвал такое отвращение, что я едва не съехал по веревке вниз, однако намерение дослушать разговор пересилило — я продолжил медленный подъем.
Упоминание о перспективе стать добычей злых языков заставило доктора перейти на повышенные тона.
— Эдгар По был доставлен в среду днем, примерно в пять часов, в наемном экипаже. Кучер помог внести его в палату. Я сам с ним расплатился.
— Неужели мистера По никто не сопровождал? — удивился Барон.
— Ни единая душа. Правда, при нем была визитная карточка доктора Снодграсса, который журнал издает, да еще записка: мол, это Эдгар По, ему нужна медицинская помощь. Мы поместили его в очень удобную палату на втором этаже, в пилоне, с окном во двор. Он ничего не помнил — ни кто отправил его в экипаже, ни с кем он проводил время.
— Что говорил мистер По? Упоминал ли он имя Грэй или, может быть, Э.С.Т. Грэй?
— Грэй? Нет. Он что-то бормотал, но это был полубред, разговор с воображаемыми субъектами. Мистер По был очень бледен, обливался по́том. Мы успокаивали его как могли. Естественно, я пытался его расспрашивать. Он сообщил, что у него жена в Ричмонде. Теперь-то я знаю — они не успели обвенчаться. Нет никаких сомнений, что мистер По повредился рассудком. Он не мог сказать, когда прибыл в Балтимор и что с ним произошло. Тут я возьми да и ляпни: мы, дескать, мистер По, сделаем все возможное, чтобы вы вновь наслаждались обществом ваших друзей.
Я между тем поднялся еще выше и висел теперь почти вровень с лекционным залом. Моя рука нашарила во тьме какую-то плотную ткань, скорее всего холстину. Я прищурился, напряг зрение. «Верно, это сверток, что грузили на кладбище в Баронов экипаж», — думал я. Нижняя часть свертка приходилась как раз напротив моего лица. Я снова доверился тактильным ощущениям и в ужасе отпрянул, нащупав холодную пятку покойника. Вот, значит, что Барон увозил с кладбища! Да и шахта, в которой я завис, предназначена отнюдь не для подъема блюд с кухни! Нет — это устройство обеспечивает доставку трупов на разные этажи для последующего вскрытия. Труп, выкраденный Бароном, успели отвязать от той самой веревки, что охватывали теперь мои ноги; заглянув в лекторий, я понял, почему труп до сих пор в шахте. Потому, что на столе посреди лектория уже лежит мертвое тело (или часть тела), обработанное раствором и покрытое белой тканью, готовое к демонстрации внутренних органов, суставов и сухожилий. Поодаль, на стене, я разглядел передники — как чистые, так и окровавленные. Нельзя, значит, втащить новый труп, покуда не разобрались с уже имеющимся.
От зрелища оскверненного трупа, а пуще того — от близости трупа более свежего меня трясло. Я задышал часто-часто, чтобы успокоиться, но этот маневр растревожил затхлый воздух и усилил ужасающее зловоние, которого я в своей сыскной лихорадке поначалу не чувствовал. Хватка моих пальцев ослабела.
Я съехал вниз по веревке почти на целый этаж. Упираясь ногами в стену, я попытался восстановить равновесие, чтобы не оказаться четырьмя этажами ниже, в преисподней подвала.
— Что это за звуки? — произнесла Бонжур. — Какой-то странный шум в стене. Кажется, в шахте подъемника.
Я что было сил вцепился в веревку и замер, вполне уподобившись трупу, находившемуся теперь в нескольких футах надо мной.
— Не иначе, доктор Моран, это наш скромный подарок очнулся от вечного сна, — рассмеялся Барон.
Пожалуй, никому с начала времен не случалось так смеяться в непосредственной близости от двух мертвых тел. Барон вгляделся в темноту шахты. Я висел как раз посередине шахтного ствола; чудесным образом от взгляда Барона меня скрывал им же обесчещенный труп. Барон вернулся к столу.
— Не беспокойтесь, — сказал Моран, — это ветер. Как мы ни закрепляем веревками ставни и двери, а шуму от ветра больше, чем от самых беспокойных пациентов.
Барон отошел от шахты, но его место заняла Бонжур, что было для меня куда опаснее. Отнюдь не страдая ни головокружением, ни страхом темноты, не питая естественного отвращения к норам, провалам и нишам, Бонжур всматривалась и вслушивалась в гулкое зловонное пространство.
— Будьте осторожны, мисс! — предупредил Моран.
Бонжур нависла над шахтным провалом, и целую бесконечную секунду я был уверен, что сейчас она спрыгнет прямо на меня. Однако Бонжур ухватилась за веревку одной рукой, а конец зажала коленями для равновесия. Судя по шуму сверху, Морана очень беспокоили ее манипуляции, а Барон пытался убедить его, что Бонжур не пропадет. Мои пальцы почти вросли в веревку; я безмолвно молился о чуде. Глаза Бонжур, казалось мне, пронзают тьму, подобно двум свечам, и уже разглядели мою непокрытую голову.
Каждый дюйм делал нашу встречу неумолимее, ведь Бонжур, вцепившаяся в веревку, подтягивала меня к себе, и я не мог этому противиться.
Крепко зажмурив глаза, обливаясь ледяным по́том, я ждал собственного обнаружения. И вдруг ужасный нечеловеческий визг разрушил мое оцепенение — целая армия голодных черных крыс ринулась вверх по склизким стенам шахты. Словно зачарованные, крысы всей массой устремились к Бонжур. Несколько мерзких грызунов прыгнули сначала мне на плечи и спину, прошлись тонкими, как проволока, коготками по моему пальто. Я подавил вопль отвращения.
— Это всего-навсего крысы, — послышался голос Бонжур. В следующую секунду она пнула ботинком нескольких грызунов, и они полетели в шахтный колодец. Барон протянул руку, помог Бонжур выбраться обратно в лекционный зал.
— Вроде пронесло! — выдохнул я, от души благодарный грызунам, однако не забыл стряхнуть пару-тройку своих хвостатых спасителей, которым, видимо, понравилось сидеть у меня на спине.
Поскольку разговор в лектории был по-прежнему хорошо слышен, я решил подняться всего на несколько дюймов и зависнуть в этом относительно безопасном положении.
