— Баньку бы! — мечтательно сказал Леха. — Или даже сауну. Но с бассейном.
— Сначала нужно просто грязь смыть, — рассудительно сказал Славик. — Тут у меня еще старое дерьмо до сих пор держится. Я скоро чесаться начну. Да я уже чешусь!
Дверь в кабинет открылась, вошел незнакомый мужчина, с любопытством взглянул на нас и положил бумагу и ручки на стол.
— Погодите, — возмутился я, — так не пойдет!
Человек меня явно не понял, поэтому промолчал. Тогда я собрал в кучу все свои знания по английскому языку, и несколько раз повторил на ломанном языке:
— Please, call Helga to us!
Я не знаю, понял он меня на этот раз или нет, но посмотрел с опаской и как-то быстро ушел.
— Ты его запугал, — засмеялся Славик. — С твоим диким акцентом…
— Ну ты у нас коренной англичанин! — огрызнулся я. — Сам бы сказал, если что. Я хочу, чтобы Хельга объяснила фрицам, что, пока они не дадут нам возможности искупаться и переодеться, я ничего писать не буду. И вы не будете. Я скоро от собственного запахана в обморок рухну. От меня воняет сильнее, чем от трупа!
Вошел новый господин и, к моему изумлению, заговорил по-русски:
— Что вы хотите? Вам нужно написать показания о гибели гражданина Германии: как, где, когда захоронен.
— Стоп, — прервал я его на полуслове. — Вы же, наверное, видите, в каком мы виде? Вас самих не мутит от нашего запаха? Мы хотим искупаться и сменить это рванье на нормальные одежду и обувь. Деньги у нас есть. Мы можем все оплатить.
Немец заколебался.
— Мы ничего не будем писать и подписывать, пока не приведем себя в достойный вид, — продолжил я напористо. — Мы, между прочим, европейцы.
Фриц тонко улыбнулся, я отметил эту тонкую улыбку, но решил промолчать. Это был не тот момент, когда стоило проявлять излишнюю гордость. Вот попался бы мне этот немчура в другом месте…
— Хорошо, — снисходительно решил немец. — Мы решим проблему.
Он ушел. Мы продолжали сидеть сиднем. Встать не было сил. Я подумал, хватит ли у меня силы воли, чтобы мыться, переодеваться… Боже, сколько еще дел предстоит!
Вернулся тот же немец, принес блокнот, расспросил нас о наших размерах, предупредил, что нам выставят счет.
— Да ради Бога! — ответил за всех Славик. — Любой счет. Только давайте скорее мыться.
— Нет, подождите здесь, — неожиданно возразил нам немец. — Сначала мы купим вам белье и одежду, а потом вы пойдете в душевую, чтобы не ждать, пока вам купят одежду. Вы понимаете?
Мы закивали головами. Я счел, что это действительно правильно — кто знает, что у них за душевая? А ходить по посольству обернутым в полотенце… Наверное, все-таки не стоит.
Как ни странно, наше ожидание оказалось непродолжительным. Через некоторое, на мой взгляд — небольшое, время, нам принесли одежду. Появился новый, незнакомый человечек с грустным лицом и разложил перед нами три комплекта одежды. Видимо, немцы не очень доверяли тем размерам, которые мы им предоставили, потому что штаны нам купили укороченные, чуть ниже колен, и на резинках, еще были просторные рубашки с коротким рукавом, бейсболки, сандалии на липучках и, да, конечно, — трусы. В общем, такие вещи, что даже ошибившись с размером в большую сторону, носить их все равно можно.
Потом нас отвели в душевую…
В общем, когда мы, чистые, благоухающие и почти счастливые, вышли в общий коридор, нас там ждали двое. Один — уже знакомый, хорошо говоривший по-русски, второй — по-моему, немного похожий на старину Бормана. Тот, что говорил по-русски, вручил мне счет и сообщил, что это нужно срочно оплатить. Я был ничуть не против, только заметил, что наличных у меня при себе нет.
— Здесь недалеко отделение банка. От центрального входа — направо. Вы можете сходить за деньгами, а ваши товарищи пока будут давать письменные показания.
— Хорошо, — сказал я; мне действительно было все равно — я только попросил показать мне этот выход.
Очень скоро я оказался на улице. Единственное, что меня сильно смущало, — это то, что в моей новой одежде не было ни одного кармана. Мне пришлось держать все мои документы и карточку в руках, и я не очень хотел, чтобы меня на этом основании попытались бы ограбить. Азии, при всем моем уважении, я как-то больше не доверял.
Отделение банка я нашел довольно быстро, мне кажется, это был Банк Азии, хотя точно я не помню. Самое главное, что я сумел снять там некоторое количество местной валюты. А в лавчонке рядом с этим отделением я приобрел что-то вроде борсеток. На мой взгляд, я сильно переплатил за этот черный дерматин, но другого выхода не было. Зато я взял борсетку не только себе, но купил еще две для товарищей. Я, конечно, выглядел чудаковато: одна борсетка с левого бока, другая — с правого, и третья — на груди — но вот как раз на это мне было глубоко наплевать.
На самом деле я значительно больше переживал из-за того, что никак не мог обрести прежнюю уверенность в своих силах и душевное спокойствие. Везде мне чудилась опасность, каждый местный бородатый мужчина вызывал у меня подозрения, и только невероятным усилием воли я заставлял себя не шарахаться из стороны в сторону. И еще я горевал о своем брошенном автомате. Мне казалось, что я сделал страшную ошибку, когда оставил свой верный «калашников» в посольской машине. Я анализировал свои мысли и очень боялся, что у меня начинается паранойя, если уже не началась.
Даже мелькнула мысль, что меня могут не пустить обратно в посольство. Это было бы неприятно. Но тут я все же сумел взять себя в руки и вспомнил, что на мне вполне нормальная, новая одежда, что все деньги и документы при мне и что в самом худшем случае я могу просто подождать моих друзей у входа. И более того, я вообще прямо сейчас могу отправиться на вокзал. Конечно, я так не сделал бы, но сама мысль о наличии такой простой возможности была приятной.
Однако ничего подобного и близко не произошло. Около посольства никого не было, явно скучающий охранник даже не стал проверять мои документы, видимо, он меня запомнил и получил соответствующие инструкции. Тем не менее, очевидно, он сообщил в посольство о моем прибытии, так как сразу же у входа в здание меня встретил уже знакомый русскоговорящий немец, сначала завел в кассу, где я расплатился за услуги и одежду, а потом повел в кабинет для написания отчета.
Слава и Леха свои отчеты написали и сидели без дела в креслах с закрытыми глазами, блаженно откинувшись. Я не сомневался, что Славик, собаку съевший в своей налоговой на написании разных отчетов и актов, был здесь главным писателем, а Леха у него содрал текст, в лучшем случае меняя слова местами и заменяя их по возможности синонимами.
— О чем писать? — еще раз уточнил я.
— Что, как, когда, где, основания для вашего пребывания в Оше…
— Что? — переспросил я, и моя рука с пером замерла над листом бумаги. — Славик и Леша, а что вы указали по этому поводу?
