Катя косилась на Шинкевича. Ей казалось, что тот перегибал палку и Збышек скоро скажет, что не верит ни одному его слову. Но поляк, наоборот, радостно соглашался с услышанным. Мол, что поделаешь, эти русские всегда пьют без удержу, хамят и гадят. Считают, раз заплатили, то им можно все. Шинкевич говорил, что теперь никогда больше не свяжется с русскими туристами.
Тут у края льдины вынырнул Саблин и стал выталкивать на лед из воды Зиганиди. Снег мгновенно окрасился кровью. Катя сорвалась с места, схватила карабин, лежавший в салоне вездехода, и подбежала к товарищам. Она помогла раненому Николаю выбраться на лед.
— Что случилось? — Катя держала ствол нацеленным на воду, готовая в любой момент выстрелить.
— Ничего серьезного. Это не враги, а зверь, — прохрипел Зиганиди.
Каспар Францевич встревожился не меньше Кати, но доиграл свою роль обличителя русских туристов до конца.
— Збышек, кончаем разговор. Они возвращаются. У одного, вижу, морда расквашена. Или упал по пьянке, или умудрился найти, с кем здесь подраться. Конец связи.
Шинкевич помог Николаю добраться до вездехода, усадил его в раскладное кресло. Катя уже разрезала гидрокостюм возле раны.
— Однако! — вырвалось у нее. — Будто ты с саблезубым тигром схватился.
— Ничего страшного. Просто кровищи много, а так, по-моему, неглубоко достала зверюга. — Зиганиди скривился и заявил: — Гидрокостюм можешь резать, а вот свитеры пожалей, они очень теплые, из верблюжьей шерсти.
— Когда голову снимают, по волосам не плачут, — ответила Катя. — Мне лучше видно, что следует делать.
Саблин смотрел в побелевшее лицо Николая и понял, что тот потерял достаточно крови.
— На судне в наше отсутствие кто-то побывал. Пробоину расширили, — сказал он Кате.
Та покачала головой и заметила:
— Значит, мы на правильном пути.
— Вот только было бы лучше, если бы морской леопард не на Колю набросился, а на них, — произнес Саблин. — Так что теперь со мной под воду уйдешь ты. Зиганиди на какое-то время выбыл из строя.
Катя присела на корточки, осмотрела рану, сняла тампоном кровь.
— Твое счастье. До костей не достал, сухожилия не зацепил. Вот только продезинфицировать придется основательно. Эти твари зубы, как ты понимаешь, отродясь не чистят.
— Зато постоянно рот полощут, — попытался пошутить Николай и улыбнулся бескровными губами.
Катя принялась обрабатывать рану антисептиком. Зиганиди морщился, но постанывать считал ниже своего достоинства.
— Может, тебе спирта дать выпить? — поинтересовался Каспар Францевич, когда Катя принялась затягивать шелковую нитку в иголку, собираясь зашить рану.
— Обойдусь, — несколько зло отвечал Зиганиди. — Не в первый раз такое. Бывало и посерьезней.
— Как знаешь.
Иголка вошла в кожу, Катя сделала первые стежки, стягивая расходившиеся края рваной раны. Николай щурился от боли, скрипел зубами.
— Не могу смотреть, как ты над ним издеваешься, — проговорил Шинкевич. — Дай, лучше я его заштопаю. А ты, Катя, выступишь в роли обезболивающего.
— Это как? — удивилась Сабурова.
— Старый, проверенный метод. Правда, его можно применять только к мужчинам, если под рукой есть симпатичная женщина. Стань за ним и прижмись к нему покрепче.
— Подействует? — удивилась Катя.
— У мужчины внимание инстинктивно на женщину переключается, когда он чувствует ее тело. Значит, подопытный субъект перестает ощущать боль.
— Я для него не женщина, а боевой товарищ, — сказала Катя, но все-таки встала у Зиганиди за спиной и прижалась к нему.
Шинкевич стал умело накладывать шов.
— Действует народная анестезия? — спросил он.
— В лучшем виде, — отозвался пациент.
— Да у него даже лицо порозовело, словно и не терял крови, — восхитился Саблин действенностью метода.
Зиганиди и в самом деле воспрянул духом, боль притупилась. Он и не подозревал, что Катя способна так успокаивающе действовать на него. До этого он чрезвычайно редко видел в ней привлекательную женщину, чаще всего воспринимал ее только в качестве боевого товарища, как она сама выразилась. Конечно, изредка случались и минуты прозрения, если Катя делала прическу, надевала платье или юбку.
— Готово. — Шинкевич перерезал нитку перочинным ножом.
Катя помогла Зиганиди избавиться от гидрокостюма.
— Старайся, чтобы такое больше не повторилось, — посоветовала она.
— Тут уж как карта ляжет. Я думал, это аквалангист. И товарищ каплей, кстати, тоже держался этого убеждения.
— Этот морской леопард на лед к нам не выберется? — спросила Катя, вытаскивая из вездехода теплую одежду и гидрокостюм.
— Думаю, что ему кранты. Всю обойму в пасть всадил! — Саблин перезаряжал пистолет для подводной стрельбы. — Был бы жив, уже вынырнул бы. Ему без воздуха смерть. Самое интересное, что мне даже жаль зверину. Это же мы в его царство полезли, а не он к нам.
— Ты, командир, его не оправдывай, — отозвался Зиганиди. — Как раз он и полез в пробоину. Что ему там надо было? Охотился бы на своих морских котиков и пингвинов, так мы бы его не тронули.
— Для морского леопарда все, что меньше его размером — добыча.
— Не совсем правильно, — влез в разговор Шинкевич. — Если они стаей собираются, могут и на более крупную особь броситься, на касатку например.
Катя уже облачилась в гидрокостюм.
— Как, каплей, отдышался? — спросила она.
— Дыхание у меня всегда ровное, — спокойно ответил Саблин. — Если готова, то погружаемся.
— Удачи! — пожелал Зиганиди.
— К черту! — привычно ответила Сабурова, опуская на лицо маску.
Глава 8
Вода сомкнулась над головами аквалангистов. Внизу темнел корпус затонувшего «Профессора Молчанова». Саблин указал на него рукой и стал погружаться. К пробоине они приблизились с двух сторон. Из нее торчала застрявшая туша морского леопарда. Катя показала на соски на брюхе животного. Мол, это самка. Саблин развел руками. Дескать, а что это меняет?
Виталий и Катя обогнули судно и взяли курс на запад. Они старались держаться как можно ближе к берегу. Делать это было сложно. Иногда льдины, сползшие с суши, доходили до самого дна. Боевым пловцам приходилось искать промоины, сделанные течениями. Над их головами высились десятки метров льда. Им не хотелось и думать о том, что может случиться какая-нибудь неожиданность. При таком раскладе не всплывешь, останется только возвращаться тем самым путем, каким плыли сюда.
Виталий и Катя продвигались осторожно, памятуя о прошлом столкновении с загадочными аквалангистами в камуфляжных гидрокостюмах. Свет мощного герметичного фонаря раздвигал мрак, высвечивал причудливые скульптурные узоры на стенах подводного тоннеля. Пару раз со стороны берега пловцы выходили к самым скалам. Но и там над ними нависали пласты льда, непроницаемые для света.
