— Все-таки есть Бог на свете, — проговорил Шепелев. — Вот тебе и не столкнулись с айсбергом. Сами накаркали.
Мужчины были мокрыми с головы до ног. На ветру вода быстро застывала, превращалась в ледяную корочку.
— Еще немного, и мы замерзнем. Не утонули, так в ледяных болванов превратимся, — крикнул Черный и пошел в каюту, на ходу срывая с себя мокрую куртку.
Все трое ввалились в помещение. Внутри было полно дыма, слышались стоны. Сазонов тут же погасил мазут, вылившийся из печки. Он просто бросил на него мокрую куртку и затоптал ее. К дыму прибавился еще и пар, но вскоре весь смрад вытянуло в открытую дверь.
Ноутбук почему-то не пострадал. Он лежал на полу, но исправно показывал фильм. Очухивались после встряски и зрители. Они не понимали, что произошло, и пялились на своих товарищей, раздевшихся догола.
— У нас что-нибудь сухое есть? — допытывался Сазонов.
— Откуда? Нас без багажа сюда доставили. — Аспирант хлопал себя по голым бокам.
— Так мне что, ждать, пока все высохнет? — Подрывник обращал свои претензии непонятно к кому.
Черный уже рылся в шкафу.
— Все. Нашел. — Он бросил Сазонову комплект чистого сухого камуфляжа, оставшийся от одного из охранников. — Тут еще есть. На нас хватит.
— Не буду я это надевать, — возмутился подрывник. — Они нас убить хотели.
— Как их вискарь жрать, так это пожалуйста! — Черный усмехнулся. — Назовем это действие не мародерством, а справедливым присваиванием трофеев. — Аспирант принялся облачаться в камуфляжную форму без знаков отличия.
Сазонов еще покрутил носом, но понял, что ничего другого не предвидится. К тому же в шкафу отыскались и удобные теплые куртки натовского образца. В одном из карманов нашлись даже непочатая пачка сигарет и зажигалка.
Еще одна бутылка трофейного виски ушла на то, чтобы снять стресс и промыть раны тем, кто, находясь в каюте, разбил себе лбы и головы во время просмотра фильма.
Шепелев разгладил на себе ладонями форму и вытер вспотевший лоб.
— Кажется, жизнь снова налаживается, — проговорил он, пытаясь рассмотреть свое отражение в небольшом зеркале, укрепленном на внутренней стороне дверцы шкафа.
— Тебе еще берет для комплекта надеть надо, — посоветовал Черный.
— Никогда не претендовал на то, чтобы быть спецназовцем, — гордо ответил Шепелев и вновь заглянул в зеркало.
Тут ему что-то явно не понравилось. Илья пару раз открыл и закрыл дверцу.
— В чем дело? — забеспокоился аспирант.
— Возможно, мне это кажется, но пол не горизонтален, — проговорил Илья, вновь открыл дверцу и разжал пальцы.
Створка закрылась сама собой.
— Судно крен дало? — спросил Сазонов. — Дрянь дело, если это так. — Он выбежал на палубу.
Все бросились за ним, толкаясь в узкой двери, словно оставаться в каюте стало небезопасно. Теперь, когда была видна линия горизонта, хоть и размытая дымкой тумана, стало очевидно, что так и есть — судно дало крен. Его нос опустился к самой воде, а корма поднялась настолько, что стали видны лопасти винтов.
— И что теперь? — спросил Сазонов.
— Ты слышал такое словосочетание «борьба за живучесть судна»? — спросил Шепелев. — Нам теперь самое время этим заняться.
— Второе кораблекрушение за неделю. — Подрывник вздохнул. — Это уже называется «везет как утопленникам».
— Типун тебе на язык, Серега. — Аспирант трижды сплюнул через левое плечо. — Тогда хоть берег был близко и вездеходы-амфибии на борту, а тут ни спасательного плота, ни шлюпки. Потонем на хрен, и никто о нас не узнает.
— Не умирай до расстрела. — Шепелев хотел казаться спокойным, но это у него выходило плохо. — Сперва стоит узнать, что именно случилось с нашей плавучей тюрьмой.
— Скорее уж с плавучим гробом, — невесело пошутил Сазонов.
Мужчины направились к носовой части судна. Вода была здесь так близко, что невысокие волны раз за разом накатывали на настил. Они открыли трюмный люк. Внизу тоже плескалась черная жижа.
— Она прибывает? — опасливо поинтересовался подрывник.
— Хрен ее знает. Если и прибывает, то не так уж и быстро. Сразу не скажешь.
Мужчины отдраили еще один палубный люк. В соседнем отсеке было почти сухо. Значит, переборка выдержала.
— Повезло, — не слишком уверенно произнес аспирант. — Должны держаться на плаву.
— Сколько? — спросил Сазонов, заглядывая в носовой люк. — По-моему, вода все же прибывает. Я по ступенькам смотрю. Раньше десять было над водой, а теперь уже только девять.
— И я это заметил, — согласился Шепелев. — Бузу не хотел поднимать. Паника на борту — последнее дело.
— А кто паникует? — спросил Сазонов. — Я просто констатирую, что мы скоро пойдем ко дну. Научный факт, как вы все любите выражаться.
— Это только один из возможных вариантов, — поправил его аспирант Черный. — Надо искать помпы и откачивать воду.
— Я тут видел парочку, — оживился подрывник. — Красные такие с толстыми гофрированными шлангами.
— Электрические? Я тоже видел. Только к чему ты их подключишь? — произнес Шепелев. — Силовая установка бездействует. А генератор вручную не покрутишь.
— Существуют же ручные помпы. — Сазонов взглянул на товарищей по несчастью.
— Ты еще предложи воду ведрами вычерпывать, — заметил аспирант. — Надо искать другой выход.
— Какой? — почти выкрикнул подрывник, но тут же взял себя в руки.
— Выход всегда есть. Надо только научиться его находить. — Шепелев встал у надстройки, прислонился к стене и начал беззвучно шевелить губами.
— Ты что, молишься, да? — с опаской поинтересовался Сазонов. — Это и есть выход? — Он тронул за плечо Илью, ушедшего в себя.
Шепелев, не открывая глаз, проговорил:
— Отцепись, не мешай думать.
Сазонов воспринял это настолько близко к сердцу, что дернул Илью за рукав камуфляжа и заявил:
— Я не хочу умирать по-глупому. Мы только-только вырвались на свободу. Добыли ее своими руками.
— Все прочие тоже этого не желают, — не открывая глаз, произнес Шепелев. — Все живое хочет жить. Вот потому я и думаю.
На палубе вновь зависло молчание. Стало слышно, как посвистывал ветер в растяжках мачты.
Илья заговорил так тихо, словно находился в трансе и озвучивал чужой голос, дающий ему подсказки из потустороннего мира:
— Раньше, когда корабли делали из дерева, было проще.
— Что ты там бормочешь? Вискаря перепил? — Сазонов хотел снова дернуть Шепелева за рукав, но Черный остановил его:
— Пусть говорит.
