— А где хозяин и его гости? — спрашивает Сулейман, наклоняясь к уху начальника.
Тот фыркает:
— Парни нашли возле лестницы потайной ход. Соваться не рискнули, побоялись новых сюрпризов. Темно там и не развернуться.
— Ну да, — кивает Сулейман, — одной растяжки всем хватило бы.
Джипы сворачивают в узкую улочку. Где-то сзади слышится вой приближающихся сирен.
Глава 41
Утро все увереннее вступало в свои права. Паданг просыпался. Солнечные лучи заливали город, да и территорию порта тоже. У небольших грузовых и пассажирских судов, а также катеров и яхт, заполнявших большую часть акватории порта, людей почти не было. Зато там, где у специального причала швартовались гидросамолеты, уже начиналась суета. Впрочем, основное движение происходило около трех из них.
Возле того, что покачивался ближе к берегу — двухмоторного «Канадэра», кучковалась группка японских туристов в неизменно бесформенных одеяниях и с обязательными видеокамерами и фотоаппаратами. Их ждала воздушная экскурсия вдоль побережья.
У второго самолетика — тоже двухмоторного, но «Фоккера», и помельче — собралась компания европейцев, чье снаряжение недвусмысленно указывало на то, что эти люди собираются прыгать с парашютом. Впрочем, пока что прыгуны терпеливо ждали пилота. Японцам повезло больше — их «воздушное судно» уже начало прогревать двигатели.
Третий гидросамолет, одномоторный «Пайпер», был пришвартован дальше первых двух, и возле него сейчас стоял черный микроавтобус-катафалк, из которого двое мужчин в сутанах католических монахов выгружали закрытый гроб.
Пилот явно пребывал не в восторге от такого груза, однако заплатили ему хорошо, причем с изрядным авансом, так что пилот помалкивал.
— И далеко вам его везти? — поинтересовался он у людей в сутанах. В это время рядом с ними не спеша прошел его коллега, которого заждались парашютисты.
— О, я думал, вам сказали, — проговорил один из монахов. — Мы сопровождаем гроб до Сингапура. Там нас ждут родственники покойного. Они будут сопровождать его дальше, в Европу. Впрочем, мы с вами летим только до Джакарты. Там гроб перегрузят в транспортный самолет. Так мне сказали.
— А что ж они сюда-то не приехали, родственники-то?
— Этого я не знаю. Видимо, были причины. Извините, — ответил другой монах, и они оба принялись вытаскивать явно тяжелый гроб из микроавтобуса. Пилот открыл в борту «Пайпера» погрузочную дверцу, сделанную специально для таких случаев, и сделал шаг в сторону, чтобы им не мешать.
Ахмад-хан с Сулейманом и пятеркой лучших бойцов занял наблюдательную позицию в летней кафешке на пригорке недалеко от «гидроаэропорта». Во всяком случае, отсюда отлично были видны и японцы, и парашютисты, и даже монахи. У причала виднелись еще три самолета на поплавках, но два помельче были зафрахтованы богатыми туристами, а третий — побольше — выполнял регулярные пассажирские рейсы вдоль побережья. Этакий воздушный «пригородный автобус». Впрочем, богачи еще дрыхли, да и у «автобуса» вылет должен был состояться не раньше чем через час. Эту инфу и бездну других, не менее нужных сведений Ахмад-хан почерпнул из разговора с дремлющим на ходу диспетчером «гидроаэропорта».
Еще ночью он задумался над тем, что происходит. В ситуацию явно вмешалась какая-то третья сила. Слишком многое не вписывалось в треугольник «умник — исламисты — англичане». Эти непонятно чьи коммандос (при том, что явно не британские), зачем-то влезшие не в свою игру (и поплатившиеся за это) пираты… Его мысли приняли другое направление — если в руках у этой «третьей силы» сейчас и умник, и его файлы, то что они должны предпринять? Правильно, вывезти свою добычу сначала из Паданга, затем с Суматры, а потом и вовсе из Индонезии. Но самый быстрый и относительно безопасный способ добраться до Джакарты — воздушный. Местные дороги не лучше российских. Значит, искать Тахира и его сверхценный багаж надо только здесь, у причала гидросамолетов. Впрочем, трех человек на джипе Ахмад-хан все же отправил к выезду из города на восточной окраине.
Сулейман, вопреки ожиданию других боевиков, полностью его поддержал. И сейчас они как раз занимались тем, что пытались углядеть среди людей, заполняющих территорию порта, знакомые лица. Правда, не все — двух человек на одном джипе отправили сопровождать тела погибших боевиков. Все сошлись на том, чтобы похоронить их на острове — и по-человечески, и по-мусульмански… и просто безопасно для тех, кто еще жив.
Монахи тем временем заталкивают гроб в самолет, пилот закрывает дверцу и уже собирается забраться в кабину, когда вдруг поток воздуха от набравшего обороты винтов самолета с японцами сдувает с головы одного из монахов капюшон, до этого почти полностью скрывавший его лицо.
Ахмад-хан чувствует здесь какой-то подвох — почему-то ему кажется, что католический монах должен выглядеть как-то иначе. Он не успевает понять, что тут не так — один из его бойцов, который участвовал в рейде Хасана против пиратов, вдруг меняется в лице и громко шепчет:
— Командир! Я узнал его! Этот мужик был с пиратами, когда мы их покромсали! Если б не он и его напарник, мы бы их всех положили и сами бы никого не потеряли…
— Уверен? — спрашивает дагестанец, вытаскивая пистолет.
— На все сто! Мамой клянусь! — почти кричит тот, извлекая из-под полы куртки автомат. Все остальные, без слов поняв движение Ахмад-хана и этого боевика, хватаются за оружие и, раскидывая кафешную мебель, бросаются вперед.
Но Лавров тоже делает правильные выводы из реакции смуглого бородача в кафе, который задергался, едва с Батяни сорвало капюшон. Майор выхватывает из складок сутаны 17-зарядный «глок», подаренный Мэй Муоно, пистолет дважды вздрагивает, и опознавший Лаврова боевик спотыкается прямо на пороге кафешки, роняя автомат. Рядом плюется огнем «беретта» Рината.
Самолет с японцами уже выруливает, собираясь взлететь.
Парашютисты в панике разбегаются с причала. Пилот их самолета, возившийся в кабине, замешкался — и ему уже страшно вылезать наружу, где свистят пули. Он вжимается в спинку сиденья и шепчет все известные ему молитвы.
Пилот «монахов», при первых звуках выстрелов широко раскрывший глаза и рот и замерший в оцепенении, вдруг делает рывок, достойный мирового рекорда, и умудряется едва не обогнать сбежавших раньше парашютистов.
Лавров, видя бегущих к причалу боевиков, кричит разведчику:
— Прикрой, я за штурвал!
Тот молча кивает, на ходу принимая его пистолет, и вот уже стреляет по исламистам из двух стволов.
Те отвечают редким огнем, стараясь стрелять прицельно — Ахмад-хан успел пообещать лично зарезать как барана любого, кто хотя бы заденет умника и его ноутбук. А если принять, что тот наверняка уже в самолете, то задача становится совсем не простой. Потому что попасть на бегу в оказавшихся очень верткими «монахов» нелегко.
Батяня плюхается в пилотское кресло. Как все-таки здорово, что ему приходилось летать на «сухопутной» версии этого самолетика. Руки сами находят нужные кнопки и тумблеры, а глаза — лампочки, датчики и индикаторы. Двигатель чихает, фыркает и вдруг резво разгоняется, темные контуры лопастей сливаются в прозрачном круге.
