Лысый указал стволом на террасу, мол, следует пройти туда. Адмирал нехотя повиновался. Он чувствовал себя ужасно, болели побитые места, в горле давно пересохло, на зубах скрипел песок, но самым неприятным было ощущать себя абсолютно незащищенным в собственном доме, где Исмаиль привык чувствовать себя полновластным хозяином. А теперь тут распоряжались двое каких-то уродов-спецслужбистов, возомнивших себя черт знает кем.
— Садись, — приказал лысый, показывая на плетеное ротанговое кресло у легкого бамбукового столика.
Адмирал присел на краешек, положил перед собой скованные руки. Лысый скалил зубы.
— Не таким ты представлял свой конец? — проговорил он. — Думал небось, что тебе удалось вывернуться? А тут мы. Ты, как последний дурак, попался. «Быстрее к нам, господин адмирал, мы вас вывезем в безопасное место!» И раскинь мозгами, если они у тебя есть, мы же ни словом тебя не обманули. Вывезли в безопасное место, только не уточнили, для кого оно безопасное, для нас или тебя, — лысый хохотнул.
— У меня много денег. Я расплачусь с тобой, если ты меня освободишь, замолвлю за тебя словечко перед повстанцами, они простят тебе твое прошлое. Профессионалы нужны и им. Станешь богат, тебе не придется больше бегать, выполняя чужие приказы. Поверь, так станет для всех лучше. Асад долго не протянет. Ты мне кажешься более сообразительным, чем твой напарник.
— Почему ты мне одному предлагаешь? — прищурился лысый.
— Потому, что мы сейчас с тобой вдвоем разговариваем, — выразительно покосился на автомат адмирал, мол, напарника всегда пришить можно, чтобы не делиться деньгами.
Предложение адмирала имело практический смысл. С одной стороны, делиться не придется, с другой, бонус перед повстанцами, лояльность будет доказана. Но вопреки ожиданиям лысый отрицательно покрутил головой.
— Нам за тебя и в Дамаске неплохо заплатят, — заявил он. — Не старайся, я не предам своих.
— Такой идейный?
— Нет, но у меня в столице семья осталась — родители, жена и дети. Я им зла не желаю.
— Логично, — упавшим голосом произнес Хусейн. — Но можно же что-то придумать? Должен же быть из всего этого выход? Мы с вами цивилизованные люди, а не разбойники.
— Никакого альтернативного выхода в твоей ситуации не просматривается. Скоро придет за тобой катер, и тогда тебе останется только молиться.
Адмирал вглядывался в море, пытаясь рассмотреть в нем приближающуюся в образе военного катера смерть.
Молодая итальянка, лишь только у ворот виллы показался незнакомый ей джип, забеспокоилась. Адмирал неизменно приезжал на одной и той же машине, к тому же он раньше позвонил ей и сообщил, что ночевать станет в городе. Мария быстро закрыла дверь дома и поднялась на второй этаж, откуда, спрятавшись за занавеску, стала наблюдать за двором. Увиденное заставило ее испуганно вскрикнуть. Двое вооруженных автоматами неизвестных ввели скованного наручниками адмирала в дом. Арабский язык итальянка, промышляющая продажей своего молодого тела, знала лишь в пределах, необходимых для удовлетворения сексуальных прихотей Исмаиля, а потому и лексический запас у нее был специфический. Однако о намерениях лысого и бородача несложно было догадаться. Мария металась по этажу, прислушивалась к шагам бородача, методически обыскивающего виллу. И вот шаги уже послышались на лестнице, ведущей на второй этаж.
Бородач поднялся на площадку, прищурившись, глянул в глубь коридора, оценивая возможную опасность. Его напрягла приоткрытая внутрь комнаты дверь, за ней вполне мог укрыться противник. Осторожно, приставными шагами он приближался, по дороге заглядывая в другие комнаты — повсюду было пусто, пыль золотилась в солнечных лучах, пробивавшихся сквозь деревянные жалюзи и зазоры между занавесками. Бородач спинным мозгом ощущал присутствие еще кого-то в доме, кроме него самого, лысого и адмирала-пленника. Подобные предчувствия его никогда не подводили.
Он сделал резкое движение, буквально перепрыгнул участок коридора перед приоткрытой дверью и тут же ударил в нее ногой. Дверное полотно распахнулось, звучно врезалось в стену, посыпалась сбитая ручкой штукатурка. И в этот же момент качнулась, стала извиваться штора на окне, за ней однозначно кто-то прятался, а звук удара испугал его. Бородач не любил ждать, никогда не рассуждал, стоит ли нажать на спусковой крючок, предпочитал стрелять первым. Возможно, только поэтому и был еще жив. Грохотнула очередь. Она прошила тяжелую штору сверху донизу, оставив в расшитой золотыми нитями материи рваные дырки. За шторой прозвучал странный писк, послышалось царапание и на пол упала простреленная в двух местах пушистая кошка.
Бородач с досадой сплюнул себе под ноги. Такой прокол случился впервые в его практике. Он услышал, как с первого этажа бежит по лестнице напарник. Бородачу не хотелось предстать в его глазах простофилей, убившим домашнюю кошку. Он вышел в коридор. Лысый смотрел на напарника тревожно, автомат держал наготове.
— Что случилось? — спросил лысый и глянул через окно на террасу, не попытался ли смыться предоставленный сам себе адмирал.
Хусейн сидел в ротанговом кресле и продолжал смотреть на море.
— Ерунда. Просто показалось, — отмахнулся бородач. — Ветер штору качнул. Вот и перестраховался. Пошли, здесь чисто.
Мария в распахнутом халате лежала под широкой кроватью, прижавшись к покрытому пылью полу голым телом, и боялась вздохнуть. Ей казалось, что злодеи слышат, как неровно бьется ее сердце. В носу щекотало, хотелось чихнуть. Неподалеку от итальянки еще дергалась в конвульсиях застреленная кошка. Одна из гильз закатилась под кровать, и молодой женщине пришла в голову мысль, что злодей захочет поднять ее. Нагнется, заглянет под матрас и тогда — конец. В лучшем случае изнасилуют, в худшем после еще и пристрелят. Мария зажмурилась. Дверь скрипнула, и она услышала удаляющиеся шаги. Теперь можно было и вздохнуть.
Бородач с лысым вышли на террасу. Адмирал уже не сидел, он стоял у поручней балюстрады.
— Если надумал прыгнуть вниз головой, то насмерть не разобьешься, — заверил его лысый, выражаясь в своем мрачном юморном стиле. — Только шею себе свернешь. Придется на суд тебя в инвалидной коляске вывозить. Садись в кресло, нечего расхаживать.
Хусейн шумно выдохнул, он уже более-менее смирился со своим новым положением. Местность вокруг была открытой, далеко не убежишь, особенно со скованными руками. Догонят в три счета и потом станут долго бить, катая по земле ногами.
Бородач поставил на стол большую бутылку с минеральной водой — холодной, только из холодильника, ее укрывал матовый конденсат. Открутив пробку, он припал к горлышку, сделал несколько жадных глотков, затем протянул лысому, тот тоже попил и предложил адмиралу.
— Хочешь?
Исмаиль кивнул. Лысый облизнул губы и затем стал лить из бутылки холодную воду на штаны адмиралу, как раз между ног. Бородач звучно захохотал.
— А адмирал-то наш обделался со страху!
— Нет, только обмочился. Будь к нему справедлив, — захихикал лысый.
