Ночью Мердок спал плохо. Ему впервые за много месяцев снились сны. Он ехал по бесконечной дороге на богато украшенной цветами колеснице, запряженной двойкой белых как снег лошадей. Величественные горы вокруг сахарными головами подпирали небосвод, а по их склонам стекали голубые ледники, продолжением которых были хрустальные прозрачные реки. Туманные зеленокудрые леса росли по берегам рек, серебряные рыбы плескались в волнах, а в чаще огромная полосатая кошка точила о ствол лезвия своих когтей.
Возница обернулся, и Мердок увидел, что это Лунь Юй правит колесницей. И тогда Мердок спросил его.
— Кто я?
И Лунь Юй ответил ему, показав на бесконечную дорогу:
— Ты Странник.
И Мердок почувствовал себя счастливым.
На следующий день все повторилось. Соглядатай снова пришел утром за Мердоком и повел его через площадь мимо храма в здание с конторками. И снова Мердок тупо выводил буквы и цифры, но… Но на этот раз работа не казалась ему занудной и глупой. Потому, что глядя на бумагу он видел другое.
Два дня ушло на подготовку. Купленные в книжной лавке карту и расписание движения поездов Мердок тщательно изучил и, порвав в мелкие клочья спустил в унитаз. Посчитал деньги, решил, что при экономном расходовании хватит и успокоился.
В прежние времена он удивился бы сам себе. Предстоял дальний путь, полный опасностей и два дня — смешной срок даже для поверхностного анализа предстоящего пути. Но сейчас почему-то Мердок был уверен, что все пройдет гладко и особенно не беспокоился.
Утром третьего дня он принял окончательное решение и сразу почувствовал огромное облегчение. Наконец-то неопределенность рассеялась как холодный туман, мешающий движению вперед и стала видна цель, к которой надо было идти.
Ксерокопии переписывать в тот день он не стал. Как только соглядатай ушел, Мердок выждал полчаса, покинул комнату и прошел по коридору к туалету, где заперся в кабинке с окошком, наполовину замазанном белой краской.
Вокруг журчало, кряхтело и лилось довольно долго. Мердок терпеливо ждал, чуть приоткрыв окно и разглядывая в щель низкий забор напротив, за которым начинался парк, отороченный вдоль забора аккуратно подстриженными кустами декоративной вишни. Если перелезть через забор и пройти метров пятьдесят вдоль него, прикрываясь кустами, то можно попасть на аллею, ведущую к выходу из парка, потом налево, к Храму Неба и…
Наконец, все мужское население конторы прекратило хождения и принялась за работу. Мердок выждал пару минут, открыл окно пошире, огляделся по сторонам и вылез наружу. Три секунды понадобилось ему, чтобы подбежать к забору и одним прыжком перевалиться на противоположную его сторону. Спугнув бродячую ободранную кошку, он упал на мягкую траву и затих. За забором, с той стороны, откуда он перелез, было тихо. Мердок посмотрел в щель между досками и не заметил ничего подозрительного. Похоже, за зданием или никто не наблюдал или делал это так искусно, что заметить охрану было нельзя. На секунду в голове у Мердока вспыхнула мысль о странности всего происходящего с ним с момента его прибытия в Пекин. Вспыхнула и погасла, будто кто-то задул эту мысль как свечку.
Он успешно выбрался из парка и проверяясь на каждом повороте улицы, пошел к Храму Неба.
Нищего не было, но Мердок уже знал, где его надо искать.
Как и предполагалось, тот сидел у входа в ночлежку и готовился к началу рабочего дня — натирал босые ноги и лицо дорожной пылью, лохматил клочкастые волосы и проверял прочую атрибутику — деревянную чашку для подаяний, платок на голову от солнца, кусок веревки вместо пояса на штаны.
Увидев Мердока, нищий замер на мгновение, потом расслабился и подмигнул хитро — мол, мы-то с вами понимаем! Мердок подошел и протянул нищему сто юаней.
— Хочу посмотреть статую Будды. Проводи меня к ней.
Нищий закивал головой. С волос посыпалась пыль.
— Понимаю, господин. Тебе нужен Будда, который смеется?
— Именно. Проводишь?
Нищий посмотрел на чернеющие вдалеке круглые черные крыши Храма Неба, потом на денежку и как на арифмометре сосчитал выгоду. До статуи Будды полчаса. За это время на паперти он сумеет собрать двадцать юаней. Обратно столько же. Он потеряет сорок юаней. А тут сто! А если немного покобениться, то можно выторговать еще юаней двадцать!
Он посмотрел на Мердока и увидел, что тот держит в руках уже сто двадцать юаней. Нищий засмеялся — какой понятливый этот чужеземец с серыми холодными глазами и короткими, тронутыми сединой волосами!
— Пойдем, господин! Я поведу тебя коротким путем!
Короткий путь лежал в стороне от оживленных улиц, вдоль изгороди, поверх которой была видна ажурная стрела башенного крана. Когда они прошли примерно половину изгороди, оказалось, что часть ее выломана и между плитами и горками кирпича петляет тропинка. Нищий остановился и поманил Мердока за собой.
— Тут будет гораздо быстрее!
Они двинулись по тропинке. У первой же плиты Мердок оглянулся и поднял кирпич.
Убив нищего Мердок затащил его тело в лабиринт выложенных в котловане фундаментных блоков. Снял с него одежду, сжав от отвращения зубы натянул ее на себя и принялся размазывать по своему лицу размятую в ладонях глину вперемешку с грязью.
Через полчаса со стройки вышел босой человек в оборванной одежде, с черными от грязи лицом и руками. Постоял около изгороди, внимательно изучая редких прохожих, а когда проходящий мимо монах протянул ему монетку, угодливо улыбнулся и пошел прочь от центра города, на северо-восток столицы.
Когда он скрылся в лабиринте улиц, монах чинно перешагнул через перекладину изгороди и неторопливо прошествовал по тропе к котловану. Там он пробыл некоторое время, а когда нашел то, что ему было нужно, то поднес к губам рукав рубахи и произнес.
— Он сделал это. Теперь направляется к железнодорожному вокзалу. Я иду за ним.
До перевала через Большой Хинган из Пекина надо ехать около двух с половиной тысяч километров, сначала вдоль побережья Ляодунского залива, потом по Великому китайскому плато до Харбина. И лишь когда рельсы железнодорожных путей повернут на север, вот тогда и появятся вдали очертания Хинганских вершин, южная часть которых обрывается отвесными склонами в глубокие ущелья.
На вокзале Мердок решил не светиться. Нищий, завсегдатай доходных местечек возле храмов и резиденций императоров, где много туристов, явление обычное и даже обязательное для пущей экзотики, но на вокзале запросто могут сцапать и отправить в участок. Он прошел по шпалам дальше к светофорам, где поезда только начинали набирать ход и стал ждать.
Через несколько часов он уже глядел из приоткрытой двери товарного вагона на заходящее солнце. Поезд стучал на стыках и раскачивался как корабль на волнах. Мердок достал из-за пазухи лепешку и полез по мешкам с рисом в дальний угол вагона, ужинать.
Двое суток поезд шел без остановок. Он то припускал во весь опор, то начинал откровенно лениво тащиться на поворотах и коротких перегонах между маленькими станциями. Устроив себе нору в углу вагона на полу, Мердок ночью в полудреме слушал лай собак в китайских деревнях, гудки встречных составов, а когда наступил день, выполз из укрытия и смотрел на бурые воды Желтого моря. На второй день море исчезло и перед Мердоком раскинулись необозримые дали Лессового плато. Он почувствовал как временное расслабление сменяется возбуждением, учащающим пульс и возникает желание что-то немедленно сделать. Чтобы немного сбросить обороты Мердок провел небольшое физическое действо — поплотнее завалил дверь вагона мешками, освободив место на противоположной стороне около маленького, похожего на бойницу окошка.
