Мешаться в общую кучу Мердок не стал. Он присел на крыльцо, обхватил руками голову и стал терпеливо ждать. Вскоре к нему подошел один из десантников.
— Ну, чего зажался? Раненый, что ли? Помощь требуется?
От помощи Мердок отказался.
— Можно мне в казарму? Там у нас аптечка. Перевяжу голову и все в порядке.
Десантник оглянулся на командира.
— Давай, только быстрее. А то мне втык будет.
Мердок вошел в помещение, но никакую аптечку искать не стал. Он прошел в жилой отсек, где рядами стояли двухярусные кровати, открыл окно и выпрыгнул с противоположной стороны здания, где никого не было. Потом, прячась за редкими деревцами алычи побежал к раздолбанному машинами шлагбауму, недалеко от которого медленно шевелил лопастями МИ-24.
Когда стрельба в расположении части стихла, командир экипажа доложил обстановку командованию и снял шлемофон.
— Пойду, посмотрю, что там десантники натворили. Будет о чем ребятам рассказать. А то все сверху да сверху. Кто со мной?
Вызвались идти все, но майор сказал Арсентьеву.
— Ты останешься. Какие твои годы. Вся жизнь еще впереди. И машину без присмотра оставлять нельзя.
Они ушли, а Арсентьев от нечего делать включил приемник и увлекся импортной музыкой, которая забойно неслась из громкоговорителя. Увлекся настолько, что совершенно не заметил, как мужчина в форме киргизского стройбатовца подошел совсем близко к вертолету.
Около КПП Мердок подобрал автомат одного из игроков в нарды. Не отрывая взгляд от МИ-24 он сделал еще один шаг к намеченной цели и запнулся о труп другого убитого. Внезапно мертвец зашевелился и злым женским голосом произнес.
— Дрянь! Заварил кашу, а теперь хочешь смыться без меня!? Попробуй только, пулю в спину получишь!
Мердок наклонился и посмотрел в расширенные как после дозы гашиша черные глаза Азизы.
— Жива, дорогая? Тебе повезло. Ты мне еще пригодишься. Лежи тут пока я не проникну в вертолет. Потом следом за мной беги в кабину. Я ждать не буду.
Арсентьев очень удивился, когда дверь кабины вдруг открылась и на сиденье за его спиной по-хозяйски уселся киргизский солдат с автоматом наперевес. Стрелок строго сказал солдату.
— Немедленно покиньте вертолет. Сюда посторонним нельзя!
На что солдат нагло ответил ему.
— Запрещающей таблички не было!
И ткнул стволом в затылок Арсентьеву.
— Теперь я за командира. Взлетай, иначе твоя мама будет горько плакать о своем погибшем сыне.
И Арсентьев понял, что так оно и получится. Ему враз захотелось в туалет по-большому и вспотевшие руки затряслись крупной безостановочной дрожью.
Дверь кабины снова распахнулась. На этот раз женщина, в грязной одежде, но все же очень красивая и стройная оказалась рядом с Арсентьевым. Она обернулась к солдату и спросила его.
— Ты уже уговорил этого юношу лететь вместе с нами? Или он остается здесь?
Мердок передернул затвор.
— Он согласен. Не так ли, пилот?
Арсентьев с трудом раскрыл пересохший рот.
— Я не умею. Я не пилот.
— А кто же ты?
— Стрелок-радист.
— Значит будешь стрелять. А вертолет поведу я.
Мердок перебрался на командирское кресло. Низкий, басовитый гул турбин повысился на октаву. Винты ускорили вращение по своему бесконечному пути. МИ-24 стал медленно подниматься.
Командир экипажа, услышав знакомый звук прервал беседу с десантниками, обернулся и удивленно прокомментировал увиденное.
— Что за… …!! Он что там делает?! Он же машину мне угробит!!
И во весь опор бросился к КПП.
Зависнув на высоте нескольких десятков метров, МИ-24 развернул морду к казармам. Мердок приказал Арсентьеву.
— Продемонстрируй, нам свое умение, юноша. Ты не забыл как работает пулемет? Азиза, я вижу, что он совсем скис. Приободри его.
Азиза коротко взмахнула прикладом и Арсентьев выплюнул из разбитого рта вместе с кровью несколько зубов. В штанах стало мокро, а пальцы… Пальцы сами, помимо воли стрелка нажали на гашетку.
Первым взлетел на воздух бензозаправщик, который стоял посреди плаца. Взорвался так, что весь плац и находившихся на нем десантников заволокло черным удушливым дымом, а горящая волна бензина подкатила в казармам и складам и деревянные постройки, прокаленные жарким летним солнцем вспыхнули как спички. Затем пришла очередь десантных вертолетов. Пули часто простучали по из дюралевым фюзеляжам подобно дождю, который барабанит о дно тазика и грозные машины за минуту превратились в сырье для плавильных печей. Десантники и наемники вперемешку бросились в разные стороны, убегая от пылающей бензиновой реки на земле и разбушевавшегося вертолета в небе.
МИ-24 стрелял пока не кончились ракеты на подвесках и патроны у пулеметов. Когда последняя ракета довершила разрушения стерев с лица земли КПП, Мердок поднял вертолет повыше и некоторое время с улыбкой любовался на пожар, мертвые тела и покалеченную технику. Потом посмотрел на взлетно-посадочную полосу. «Саблезубый» по-прежнему одиноко стоял на ее краю. Мердок помахал ему рукой, прошептал что то и круто развернул вертолет к горам.
Азиза спросила.
— Мы уходим? А с этим парнем что прикажешь делать?
Мердок пожал плечами.
— У него иссяк весь боезапас. Больше он мне не нужен. Дарю его тебе.
Через пять минут, когда вертолет уже летел над горами, от него отделилась черная точка и упала в пропасть. Подарок Азизе не понравился.
Соболь и Гром, обожженные, грязные и усталые сидели на теплом металлическом ободе запаски от «Урала». Передавая друг другу фляжку с водой, они вприщур смотрели на догорающие останки вертолетов, дымные шлейфы, обозначающие склад и казармы, группку наемников в центре плаца и перебрасывались скупыми фразами.
— Как тебе местный плов? Накушался?
— Нехилая боевая операция.
— Н-да, это не на «кукушке» сидеть.
— Истребитель держат?
— Да, там Гена с ребятами.
— Надо Корина профильтровать.
— Согласен. Интересно, что он слепит?
Вскоре прилетел вертолет, забрал убитых и раненых, а особисты пообщались с оставшимися в живых десантниками, экипажем МИ-24, пленными наемниками и только к утру разыскали Бориса, который расположился в охраняемой палатке недалеко от истребителя и прямо на месте провели допрос. Отвечал первый пилот неохотно. По его словам выходило, что самолет захватили сразу после посадки неизвестные люди в военной форме, но Павел успел уничтожить аппаратуру опознания «свой-чужой» и его за это убили. Потом, когда началась перестрелка, Борис забрал у одного из убитых наемников автомат и стал огнем из него удерживать самолет. А уж почему взлетел и открыл пальбу по своим боевой МИ-24, ему, Борису, это совершенно непонятно, так как все происходило более чем в полутора километрах от «Саблезубого».
