Раскатов поднял бинокль и стал внимательно рассматривать ящики. Он увидел только маленький угол ящика меньшего размера, чуть-чуть выступающий из-за ящика с минами.
– Есть идея, эмир, – сказал старший лейтенант. – Надо торопиться. Нас еще две команды минометчиков ждут.
– Я тоже устал здесь сидеть.
Современные военные действия тем и отличаются от военных действий, скажем, полувековой давности, что позволяют более широко использовать технические средства, которых раньше не было. Появись современное оружие у любой из воюющих сторон времен Второй мировой войны, перелом наступил бы очень быстро. И, имея современное оружие, грех было его не использовать. Раскатов вставил в «подствольник» гранату и утопил ее пальцем
[14]
. После этого положил приклад автомата себе на плечо, прицелился. И только после этого дал инструктаж:
– Значит, так… Готовьтесь. Предохранитель опустите. Стрелять будете очередью. Можно даже длинной. Сначала я стреляю из «подствольника». Попробую отбросить взрывом ящик с минами. За ним стоит ящик со взрывателями. Если он только появится в поле вашего зрения, сразу давайте очередь. Там тонкие деревянные стенки. Внутри только картонные прокладки. Должно взорваться… Чем длиннее очередь, тем больше вероятность взрыва. Стрелять, по возможности, начинайте с левого угла ящика. У вас потащит ствол вправо, и все пули попадут в цель. Готовы?
Эмир снова приложил для устойчивости автомат к дереву.
– Готов.
Теперь тщательно прицелился старший лейтенант Раскатов. Дистанция для стрельбы прямой наводкой была почти идеальная. Прицеливался Константин Валентинович в дальний угол ящика с минами, понимая, что ящик тяжел и осколочной гранатой отбросить его в сторону сложно. А вот свернуть с места, своротить или просто пододвинуть – вполне возможно.
Гранатомет ухнул охотящимся филином. И ящик с минами не просто поддался гранате, он сдвинулся с места, развернулся, рассыпался сам и рассыпал содержимое. И тут же дал длинную очередь по ящику меньших размеров Улугбеков. Расчет был верным. Взрыватели не любят даже механического воздействия, взрыв маленького ящика был сильным, и от него взорвался соседний ящик с минами. Этого взрыва хватило на то, чтобы сбросить со скалы все. И миномет, и людей, и стоящие дальше ящики с другими минами.
Скала осталась пустой…
* * *
– Вот уж не повезло человеку, значит, не повезло… – сказал эмир Хамид, когда они спустились на тропу, и показал стволом автомата на толстую ветку сосны.
Сосны здесь на склонах не росли, для них там было слишком круто. Но вот в более пологом месте, рядом со скалой и вдоль тропы, они широко раскидывали свои мощные ветви. На ветке висел, безжизненно свесив руки и ноги, человек, заброшенный туда взрывной волной. Наверное, человек был еще жив, хотя на скале прозвучал не просто взрыв фугаса, а взрыв целого ящика осколочных противопехотных мин, и осколками, наверное, достало всех, кто в момент взрыва на скале находился.
– Мне кажется, он еще жив, – сказал Раскатов. – Шевелится. Или ветром его качает? Да и ветра-то сильного нет. Да, жив. Это эмир Чупан.
– Упадет, больно ему будет… – пожалел Улугбеков своего коллегу, поднял автомат и дал теперь уже короткую очередь.
Но пули не сбили тело на землю, хотя и заставили многократно вздрогнуть.
– Птицы покормятся или следователи снимут, – предположил старший лейтенант. – Пойдемте дальше. Две следующие скалы далеко – на противоположном склоне. А время поджимает…
Ближайшую скалу с третьим минометным расчетом они видели, когда осматривали уничтоженную позицию второго расчета, являющуюся, видимо, одновременно и штабом обороны ущелья. Бинокль и прозвучавший новый выстрел помогли определить, где она находится. И даже узнать, что там расчет состоит из двух бандитов. И теперь можно было ориентироваться даже без дополнительного поиска. Единственное, что смущало старшего лейтенанта, – близкое ко дну ущелья месторасположение третьей скалы. А им предстояло пересекать дно ущелья. И со скалы могли заметить непрошеных гостей. Заметить и обстрелять, а сами – подготовиться к обороне. Или принять какие-то иные превентивные меры. Но возможности дожидаться темноты не было. Работать нужно было быстро и срочно.
Константин Валентинович давно и хорошо знал, а сейчас еще и дополнительно убедился, что спускаться по склону бывает гораздо труднее, чем подниматься. При подъеме в основном беспокоит дыхание. С поврежденными ребрами оно беспокоит особенно. А при спуске все мышцы работают и напрягаются. К тому же следует соблюдать усиленную осторожность, чтобы не свалиться и не покатиться. Катиться, правда, здесь сложно. Обязательной при падении будет попытка сломать лбом ствол какой-нибудь ели. Но, чтобы до ствола добраться, придется еще скорость развить, чтобы раздвинуть лицом колючие еловые лапы. Короче говоря, падение обещает слишком мало приятного, чтобы к нему стремиться. И потому осторожничали. Веревки, чтобы подстраховаться на самых крутых участках, не было. Леска, которую Раскатов снял с «растяжки» и спрятал в карман своей «разгрузки», конечно, не была приспособлена для подобных целей. Запас веревок во взводе был, но он был распределен между солдатами. Офицер всегда предпочитает нести меньший груз, чем его подчиненные. Это понятно и естественно. У офицера другие задачи. И потому спускались, придерживаясь руками за лапы елей. Лапы были гибкие и колючие, но руки быстро привыкли к иголкам и не страдали от уколов. Зато торможение было плавным, без рывков, и уже к середине спуска оба, и старший лейтенант Раскатов, и эмир Хамид Улугбеков, стали действовать быстро и безошибочно. Спуск значительно ускорился…
Глава десятая
Спускались они не напрямую, а наискосок, чтобы выйти в пределы непосредственной близости к третьей минометной точке. Конечно, бандиты на третьей точке слышали звуки стрельбы и взрывы, поэтому были обеспокоены и насторожены. Была надежда на то, что они знают о способности звуков в таких ущельях носить непредсказуемый характер. Иногда слабый кашель разносится на сотни метров в обе стороны. А порой не всегда услышишь звуки близкого боя. Выходить так близко и переходить ущелье под самым носом у минометчиков решил старший лейтенант Раскатов. Рассуждал он при этом, что называется, исходя от обратного. Бандиты наверняка звуки боя слышали и насторожились. Они хотят знать, что и где происходило. Но ожидают они, как вообще свойственно человеку, лучшего для себя, а не худшего. И потому будут внимательно контролировать дальние подступы к скале, тем более в этом месте ущелье далеко просматривается. А вот ближние подступы будут под недостаточным присмотром. И здесь проскочить будет легче. Тем более что спецназовец с эмиром Хамидом очень быстро преодолели дистанцию.
Остановившись внизу и найдя подходящие кусты, Раскатов присел за ними, указав место рядом с собой Улугбекову, и принялся рассматривать саму скалу. Издали она показалась высокой, но узкой, с маленькой площадкой со стороны входа в ущелье. А за этой площадкой скала продолжалась и росла вверх еще на добрых семь-восемь метров. Но плоскости, пригодной для установки миномета и ящиков с боезапасом, не имела. С нижнего уровня наблюдения впечатление о скале не изменилось. Она в самом деле была невелика в диаметре и походила на поднятый в виде восклицательного знака палец.
