— Мне объяснили, что она находится за небольшим пылевым облаком.
Послушай, ты не астроном, конечно, но твоя жена была астрономом. Может быть, она и открыла эту звезду? Она никогда ничего не говорила о ней?
Фишер отрицательно покачал головой:
— Ни слова. Но…
— Что «но»?
— Последние несколько месяцев она явно была чем-то взволнована, слишком возбуждена.
— Почему, ты не поинтересовался чем?
— Я считал, что причина в предстоявшем межзвездном путешествии.
Она была в восторге от этих планов. А меня эта перспектива приводила в бешенство.
— Из-за дочери?
Крайл молча кивнул.
— Ее возбуждение могло быть связано и с открытием новой звезды. В таком случае все сходится. Да, конечно, они отправились к этой новой звезде. И если ее открыла твоя жена, то они полетели к ее звезде. Это объясняет ее состояние. Я логично рассуждаю?
— Возможно. Во всяком случае я не могу утверждать обратное.
— Тогда все в порядке. Именно по этому поводу тебя и хочет видеть Танаяма. Он очень зол. Не на тебя, конечно, но зол.
Глава 21
Такие дела не терпят отлагательств. В тот же день Крайл Фишер оказался в здании Земного бюро расследований, сотрудники обычно называли это учреждение короче — Бюро.
Каттиморо Танаяма, возглавлявший Бюро более тридцати лет, заметно постарел. На снятых много лет назад голограммах (впрочем, их было совсем немного) он выглядел другим — стройным, подтянутым и энергичным, с гладкими черными волосами.
Теперь он поседел, слегка ссутулился (высоким он никогда не был) и казался нездоровым. Должно быть, подумал Крайл, ему уже давно пора подумать о пенсии; правда, трудно себе представить, чтобы этот старик не мечтал умереть в своем рабочем кабинете. Впрочем, отметил Крайл, взгляд Танаямы, как всегда, был внимательным и острым. Крайл понимал Танаяму не без труда. На Земле английский язык уже давно стал средством общения людей независимо от их национальности, но Танаяма говорил на диалекте, заметно отличавшемся от диалекта Северной Америки, к которому привык Крайл.
— Итак, Фишер, на Роторе вы полностью провалились.
Крайл вообще не собирался возражать, а уж тем более Танаяме.
— Да, директор, — сказал он невыразительно.
— И все же вы еще можете располагать полезной для нас информацией.
Крайл бесшумно вздохнул.
— Меня уже опрашивали много раз, — сказал он.
— Мне об этом говорили. Однако вас спрашивали не обо всем. У меня есть вопрос, на который я — именно я — хотел бы получить ответ.
— Слушаю, директор.
— Не замечали ли вы в годы вашего пребывания на Роторе чего-то такого, из чего можно было бы заключить, что роторианские руководители ненавидят Землю?
Крайл удивленно поднял брови:
— Ненавидят? Для меня было очевидно, что роториане, как, по-моему, и жители всех других поселений, смотрят на Землю сверху вниз и считают землян отсталыми, жестокими и вероломными. Но ненавидеть? Честно говоря, я думаю, что они считают ниже своего достоинства ненавидеть нас.
— Я говорю о руководителях, а не о всех жителях.
— Я тоже говорю о руководителях. Никакой ненависти я не замечал.
— Другими причинами объяснить это невозможно.
— Извините, директор, могу ли я спросить — что объяснить?
Танаяма бросил на Крайла внимательный взгляд (в нем чувствовалась настолько сильная личность, что собеседники крайне редко обращали внимание на его рост).
— Вы знаете, что к нам движется новая звезда? Непосредственно к нам?
Пораженный Крайл быстро обернулся к Уайлеру, но тот спокойно сидел в полутени, вдали от падавшего из окна солнечного света, и, судя по его виду, не обращал особого внимания на происходящее.
— Итак, Фишер, садитесь, если это поможет вам думать. Я тоже присяду, — и Танаяма присел на край стола, свесив коротенькие ноги. — Вы знали о движении звезды?
— Нет, директор. Я вообще не знал о существовании звезды, пока агент Уайлер не сообщил мне.
— Не знали? Но роторианам это, конечно, было известно.
— Возможно, но мне никто не говорил об этом.
— Ваша жена была взволнована и возбуждена в последние месяцы перед отлетом Ротора. Так вы сказали агенту Уайлеру. Что послужило причиной?
— Агент Уайлер предположил, что, возможно, именно она открыла звезду.
— И, возможно, она знала о траектории ее движения и радовалась, представив себе, что будет с нами.
— Не вижу, чему бы она могла в таком случае радоваться, директор. Должен сказать вам, что мне по сути дела неизвестно, знала ли она о траектории звезды или даже о ее существовании. Я думаю, никто на Роторе не знал об этой звезде.
Слегка потирая, как бы почесывая подбородок, Танаяма задумчиво посмотрел на Крайла:
— Я полагаю, все роториане — европеоиды, не так ли? У Крайла округлились глаза. Он не слышал ни одного упоминания о человеческих расах уже давным-давно, с тех пор, как стал работать в правительственном учреждении. Крайл вспомнил, как вскоре после его возвращения на Землю Уайлер однажды заметил, что на Роторе живут только «белоснежки». Тогда он не обратил на это внимания и счел, что Уайлер легкомысленно оговорился.
— Не знаю, директор, — сказал Крайл, не скрывая своего возмущения.
— Я не изучал их генеалогию и понятия не имею, кто были их предки.
— Перестаньте, Фишер. Для этого совсем ненужно изучать генеалогию, достаточно просто посмотреть вокруг. За все четыре года, что вы провели на Роторе, вам встретилось хоть раз лицо негроида, монголоида или индуса? Вам попался хоть один темнокожий? Или кто-нибудь с эпикантической складкой?
— Послушайте, директор, вы рассуждаете, как человек из двадцатого века, — взорвался Крайл. (Если бы он знал более подходящие к месту хлесткие слова, он бы их сказал не задумываясь.) — Я никогда не позволяю себе даже думать на эту тему, и никто на Земле не должен этого позволять. Меня крайне удивляют ваши слова, не думаю, что они укрепят вашу репутацию, если станут общеизвестными.
— Не доверяйте сказкам, агент Фишер, — Танаяма предостерегающе поводил из стороны в сторону кривым пальцем. — Я говорю то, что есть. Я знаю, что на Земле мы не придаем значения расовым различиям, по крайней мере внешне.
— Только внешне? — негодующе уточнил Фишер.
— Да, только внешне, — холодно подтвердил Танаяма. — Разбредаясь по поселениям, люди одновременно разделяются и по расовому признаку. Если бы они не придавали значения расовым различиям, разве это было бы не иначе? На любом поселении живут представители только одной расы, а если там и появляется малочисленная группа другой, то она чувствует себя там крайне неуютно или для нее создают такие условия, что она волей-неволей почувствует себя неуютно. В результате они эмигрируют на другие поселения, где их раса преобладает. Вы не согласны?
