Он не забывал об осторожности и дважды избежал опасности, один раз спрятавшись в подъезде (для этого пришлось вырвать дверь), а в другой — в обувном магазине. Тварь, прошедшая по улице, походила на человека с той лишь разницей, что из спины у него торчало дерево с алыми цветами на ветках, а в следующий раз нечто напоминающее воздушного змея, лимонное и тихо позвякивающее, проплыло по воздуху и сгинуло на ближайшем чердаке.
Ему везло, пока больше он никого не встречал и быстрым шагом шел туда, где, по его мнению, должен был находиться магазин. В какой-то момент господин Бальза поступился своей гордостью и побежал, решив сэкономить время, но как назло улица была перегорожена завалом из двух офисных зданий, сложившихся, словно карточные домики, и превратившихся в груду стекла, арматуры и бетона. По ней весело прыгало множество белесых, похожих на семена одуванчиков существ, и тхорнисх нырнул в проулок, прежде чем его заметили, досадуя на то, что требуется искать обходной путь.
Он едва не заблудился, кружа по одинаковым, узким отрезкам города. Поняв, что забрел не туда, Миклош со злости пнул ближайшую машину, и почти сразу же ему пришлось позорно ретироваться, так как из багажника стала сочиться какая-то пузырящаяся, похожая на нефть дрянь. Она собралась в лужу, в середине которой появился растущий бугорок, с каждой секундой становившийся все больше похожим на чью-то голову, и тхорнисх, решив не искушать судьбу, бросился прочь.
Во всем городе властвовали звуки. Тихие, едва слышные, тревожные. Он насилу мог их уловить, но знал, что существа из мира колдунов рядом, просто большинства из них он даже не видит, и поблагодарил фортуну, что пока они не интересуются им.
Запахи были чужими, они сочились от земли, пустых домов, умирающих деревьев. Господин Бальза не мог назвать их неприятными, но и ароматами они не были. Во всяком случае, благоухало здесь лучше, чем в Садах Боли, и на том спасибо. Зато вот плюща было неоправданно много. Он пожирал и подминал под себя город, поглощая дома, спускаясь в канализацию, обвивая машины и деревья. Там, где рос плющ, тут же появлялся туман, и его сероватые, непрозрачные сгустки неспешно ползли из окон и подъездов, растекаясь по улицам и площадям.
Миклош старался обходить такие места кружным путем, но не всегда это получалось, и тогда он хватался за Жало, впрочем, не зная, поможет ли оно в том случае, если из-за угла выползет какая-нибудь тварь размером с метропоезд.
Когда до цели оставалось всего ничего, он наткнулся на десяток трупов в военной форме. Их кто-то порядком обгрыз, а танк, находящийся тут же, был раздавлен, и плющ уже успел обвить его остатки.
— Чтобы я еще раз куда-нибудь отправился с кадаверцианами, — сплюнул тхорнисх. — Развели зоопарк!
Он вернулся к магазину как раз в тот момент, когда в дверях появился Кристоф. Колдун скользнул взглядом по испачканной одежде нахттотера и воздержался от комментариев, сказав лишь:
— Я поставил защиту вокруг магазина. Теперь мы здесь в полной безопасности.
Миклош хотел съязвить по этому поводу, но лишь буркнул на старонемецком ругательство, на ходу не глядя сбросил куртку и вместе с кадаверцианом отправился помогать людям загружать грузовик.
Это был единственный способ быстро убраться из пугающего его города.
Глава 26
Royal Flash
[10]Талантливые личности живут только тем, что творят, поэтому сами по себе не интересны. Великий поэт — самое непоэтичное существо на свете.
Оскар Уайльд. Портрет Дориана Грея.
19 мая
Их перемещение по городу было похоже на мгновенные вспышки молний. Захватывающая и опасная игра. От одного дома до другого, создавая сами для себя ворота — яркие пятна картин на серых, мрачных стенах. В какой-то миг Пауле подумалось, что это движение похоже на переходы через порталы нософорос. Впрочем, в этом не было ничего удивительного — если раньше магия была едина, то ее отголоски можно найти в искусстве любого клана.
Впервые за очень долгое время фэриартос почувствовали себя сильными, почти неуязвимыми и не менее нужными, чем кадаверциан.
Паула, ошеломленная и очарованная знаниями, полученными от Иноканоана, поспешила поделиться ими с остальными фэри.
Она появилась в апартаментах Антониса в тот самый миг, когда он давал очередной урок живописи своим ученикам. Девушка шагнула в комнату вместе с потоком теплого летнего ветра и вихрем зеленых листьев, вылетевших с ожившего полотна, и оказалась стоящей на полу перед потрясенными родственниками.
Брюн от неожиданности выронила кисть. Майкл вскочил, едва не опрокинув мольберт, Нора застыла, с изумлением глядя на Паулу. Антонис нахмурился, и его прозрачные глаза потемнели, когда он взглянул на картину, медленными золотистыми каплями стекающую на пол за спиной Паулы.
— Сейчас я расскажу, как это сделала, — сказала фэри, довольная произведенным эффектом, и добавила с восторгом: — Вы ни за что не поверите!
Они поверили.
К середине ее рассказа в студии Антониса собрались уже почти все фэриартос, внимательно слушая ее эмоциональные объяснения.
— Почему раньше никто из нас не делал ничего подобного? — настойчиво спросила Паула у нового маэстро, вновь продемонстрировав свои умения. — Это же так легко!
— Это совсем не легко, — ответил Антонис задумчиво. — У тебя перемещение получилось с такой легкостью только потому, что лигаментиа погрузил тебя в иллюзию. Снял своеобразный замок с твоего подсознания.
Картина, из которой она появилась в комнате, полностью сползла на каменный пол, превратившись в маленькое зеркальное озерцо, где отражались зеленые деревья.
— Но то же самое может сделать каждый из нас. Главное, мы знаем, в каком направлении двигаться.
— Можно попробовать, — сказал Пьер, и его худое лицо с удивительными, выразительными черными глазами, словно с портрета Гойи, озарилось нетерпением. — Времени много. Заняться нечем. Лично мне надоело по памяти копировать одни и те же натюрморты. Мы ничего не потеряем.
— И где ты возьмешь иллюзию, которая откроет твои замки? — с легкой насмешкой спросила Саския.
— Попрошу Иноканоана, если не смогу ничего сделать сам, — отозвался он с энтузиазмом, — пообещаю до скончания веков быть его личным художником. То, что показала Паулетта, действительно впечатляет.
— И мы сможем выходить в город, — добавил Гемран.
Паула не видела, как музыкант вошел в комнату, и радостно улыбнулась ему. Он ласково кивнул в ответ.
— Черт, — пробормотал Винсент, обеими руками взъерошив короткие рыжие волосы, — у меня в мастерской осталось несколько подлинников Ренуара. Я спать не могу, все думаю о том, что эти твари их сожрут или затопят дом, или пожар устроят. А теперь, значит, у меня есть шанс их вернуть.
