— Давайте. Я разверну. — Гульнара взяла из рук Ромашова коробку. На верхнем корже красовались огромные белые и розовые розы из воздушного крема. — Конечно, вкусный торт. По виду ясно. Где покупали?
— Секрет, — Ромашов улыбнулся. — Не скажу. Заказал специально. Достань в «бардачке» ножик, пожалуйста.
Гульнара откинула крышку ящика.
— А как же мы без чая? — спросила она. — Надо было хотя бы минералки купить. Если бы я знала…
— Не волнуйся, — успокоил девушку сыщик. — У меня все продумано. Все должно быть доподлинно. Мы же все-таки влюбленная пара, как-никак… Подожди, достану в багажнике.
Ромашов взял с полочки около коробки передач свой пистолет и сунул его в карман. Затем снова вышел из машины. Гульнара наблюдала за его действиями в зеркальце, установленное ею перед ветровым стеклом. Ромашов, оглядываясь по сторонам, обошел машину и открыл багажник.
— Так-так-так… Где тут наша бутылочка?
Он достал шампанское.
— Вот, все как надо! — Ромашов продемонстрировал Сибагатуриной бутылку «Советского». — Ну как? — спросил он, садясь обратно в автомобиль.
— Вот так да!
— Вот только стаканы забыл, — посетовал он. — Что же делать?
— Подумаешь! Сделаем вид, что пьем из горлышка, — Гульнара принялась резать торт.
— Да, кстати, пить придется только тебе. Я за рулем, — предупредил сыщик.
— А я не пью почти, — сказала Сибагатурина, выкладывая на крышку от упаковки торта большой кусок с розой на верхушке.
— Совсем не пьешь? — Ромашов принял у нее коробку.
— Ну, так, немного. По праздникам…
Он кивнул.
— Значит, у нас сегодня будет праздник. Должна же ты как-то компенсировать нервные затраты.
— А я совсем и не нервничаю. Даже странно. А вы? — спросила Гульнара, отрезая второй кусок торта.
— Мне нельзя нервничать. Когда я думаю о деле, у меня не остается места для нервов.
Следователь воткнул в торт ложку. Кусок накренился и едва не соскочил с импровизированной тарелки.
— Темнеет уже. Как же мы увидим в темноте, что к нам приближаются? — Гульнара стала снимать с верхнего коржа крем.
— И все же нам будет лучше видно их, чем им нас, — сыщик взял бутылку шампанского. — Ты позволишь, я угощу тебя?
— Спасибо.
Раздался громкий хлопок, и Гульнара инстинктивно потянулась рукой к оружию.
— Что это было? — спросила она.
Ромашов рассмеялся.
— А говоришь, не нервничаешь. Это я шампанское открыл. Да-а! Застрессировали тебя на этой работе. Все-таки не женское это дело — криминалистика, — философски произнес он. — Я уже жалею немного, что втянул тебя в это дело…
— Да что вы такое говорите, Иван Викторович! — Сибагатурина даже обиделась. — Нельзя так, чтобы везде одни мужчины были…
Однако сыщик видел, что, когда она подносила торт ко рту, рука ее едва заметно дрожала.
— Давай я отвезу тебя обратно в город, — предложил он.
— Иван Викторович! — девушка надула губы. — Я никуда не поеду.
— Ух ты какая! А говорят, восточные женщины мягче воды… Молодец! — Ромашов передал Гульнаре свою коробку с тортом. — Поставь ее назад. Заодно посмотри как следует, что там в посадках. Мне теперь правая рука нужна для другого.
Темнело быстро. Небо стало заволакивать тучами. Там, где пять минут назад были отчетливо видны стволы деревьев, теперь покачивались на ветру серые тени.
— Ты уж извини, выпить придется из горлышка, — сказал Ромашов.
— Да ладно. Чего уж?
Сибагатурина решительно приняла из рук сыщика бутылку, а затем приложила ее к губам. Ромашов на мгновение остановил взгляд на лице девушки. В полутьме ее глаза, волосы и овал лица казались еще красивее. Сыщик взял левой рукой ее руку и осторожно притянул к себе. Правая, на всякий пожарный, крепко сжимала рукоятку «скифа».
* * *
Екатеринбург. Съемная квартира на Стрельчикова
Кулак Ваххита соскользнул с брезентовой поверхности рукава куртки Айрата Илоева. За первым ударом последовал второй, затем третий… Ваххит бил в плечо Айрата, и мощный удар явно причинял тому ощутимую боль, но нанести ответный удар Айрат не смел. Он несмело отбивался от наседавшего соперника.
Салих молча наблюдал за потасовкой двух других игроков. Победа в этой игре ему никак не светила, а расставаться со своими пятьюдесятью долларами не входило в его планы. Драка, затеянная Ваххитом, была Салиху только на руку. Он лениво сплюнул на пол очередной кусок мяса, который ему удалось выковырять заточенной спичкой из гнилого зуба.
— Ты что задумал, шакал?! — кричал Ваххит.
С каждым словом он распалялся все больше и больше. В отсутствие лидеров группировки Умара и Хафиза Ваххит чувствовал себя самым могущественным членом диаспоры.
— Если тебя твоя бабушка учила играть в эту игру, это не значит, что ты можешь обманывать нас!..
— Ваххит, Ваххит! — попытался остановить разбушевавшегося чеченца Айрат.
По физическим данным Илоев нисколько не уступал обидчику, однако в психологическом настрое преимущество Ваххита было бесспорным. Айрат не смел поднять руку на обидчика. — Ваххит, ты что делаешь? Я же не специально… Клянусь!
Айрату удалось-таки увернуться от очередного удара, но при этом он смел рукавом с игрового поля сразу несколько фишек.
— Ты не специально? Скотина! Пес паршивый! — продолжал свой натиск Ваххит. — Ты нагло мухлюешь, собака! Почему у тебя второй раз подряд кости выпадают на восемь ходов?
— Я не знаю, Ваххит… Это…
— Знаешь! Тебе так хочется заработать эти баксы? Не выйдет! — Ваххит брызгал слюной. — Я тоже хочу положить себе в карман лишнюю сотню. Я сказал, давай играть в очко. Ты предложил нам эту игру! Никто даже не знает, как она называется… Ты ее сейчас придумал?..
— Нет, Ваххит. Нет! Это — Аште-Каште. Моя бабушка, которая из Сирии, научила меня…
— Ты один и знаешь, как в нее играть, поэтому и выигрываешь, — не унимался Ваххит. — Надо было сразу сказать, что ты не будешь играть на деньги…
— Ваххит, ты что? — сопротивлялся Айрат. — Я сам в нее играю второй раз в жизни. Меня учили, когда мне было двенадцать лет. Больше я в нее не играл, Ваххит. Честно. Я ничего и не помню толком.
— Врешь! — Ваххит подсел ближе к Айрату, чтобы ему при необходимости было удобнее его достать.
— Не вру!
— Сбрасывай еще раз, — приказал Ваххит.
Пожелтевший лист старого ватмана с начерченным на нем углем игровым полем лежал на полу. Все трое игроков сидели здесь же, на половицах. Айрат выбросил четыре игральные кости, в качестве которых использовали половинки косточек абрикоса. Две половинки повернулись раковиной вверх.
