Шли они ходко. Направляющим, как и раньше, выступал Ананас, который время от времени оглядывался, чтобы взглядом спросить у меня направление. Происходило это тогда, когда мы огибали очередной холм, и я мысленно восстанавливал в памяти карту, которую рассматривал на навигаторе «Кадиллака». Карта была схематическая, а не физическая, следовательно, ориентироваться по ней вне дороги было сложно. Но я ориентировался в данном случае не на холмы, а на направление, которое шло в сторону дагестанского села, и, как мне казалось, указывал правильно. Впрочем, у нас впереди был ориентир, который мог бы более точно подтвердить правильность выбора. И скоро мы к этому ориентиру вышли.
— Что там такое впереди? — остановившись, спросил Ананас.
— К дороге выходим, — ответил я коротко. — Трактор, кажется, едет. Двигай и не показывайся никому, когда к дороге выйдем.
Трактор не просто ехал, он медленно передвигался и грохотал, словно тащил что-то по дороге. Нас, в принципе, не должно было волновать, что он там делает и почему едет так медленно. Нас должно было волновать, когда он уедет подальше, причем я лично не видел разницы в том, в какую сторону направится. Судя по звукам, это был колесный трактор, гусеничный больше железом бряцает. Мы приближались к дороге, а звук тракторного двигателя не удалялся, он работал как будто на холостых оборотах. Впечатление такое, что трактор стоит и нас ждут.
Сразу пришла в голову осознанная мысль. А что, было бы неплохо заехать в село на тракторе, по крайней мере, миновать первые кварталы, не поднимая своим появлением тревоги. Как мы сможем поместиться вчетвером в кабине — это другой вопрос. Еще следует узнать, что это за трактор, есть ли у него тележка, в которой можно залечь так, чтобы никто со стороны не увидел. И потому я заспешил, догнал бывшего капитана ОМОНа и сам вышел на роль ведущего. До дороги оставалось, по моим подсчетам, не более двух поворотов.
Но подсчеты мои оказались ошибочными, поскольку опирался я в них не на конфигурацию холмов, которая на карте обозначена не была, а на пройденное расстояние, определял его на глазок. В результате незначительно ошибся, хотя эта ошибка не была трагической. Уже за следующим поворотом, когда мы обогнули очередной большой и крутобокий холм, я увидел кусок полотна грунтовой, посыпанной гравием дороги и сделал за спиной жест рукой. Жест этот из обихода спецназа ГРУ, тем не менее мои бомжи, к спецназу никакого отношения не имеющие, его поняли и остановились. Да и не понять, что означает развернутая и обращенная к ним ладонь, трудно, нужно быть или слепым, или непробудно глупым, или же пьяным, как хронический бомж. Мои бомжы мне не казались хрониками. Но я все равно обернулся, проверил, все ли остановились, и сказал тихо:
— Впереди дорога. Ждите здесь. Я на разведку…
— Эй, рядовой, подожди… — Дядя Вася что-то задумал. — Средствами связи мы теперь обладаем, — вытащил он трофейную трубку, которая ему понравилась больше других. — Я с такой техникой работать не умею. Научи, как тебе позвонить.
— Да никак, — криво усмехнулся я. — Нужно хотя бы номера этих трубок знать, чтобы ими пользоваться. Куда вы мне звонить будете, если я свой номер не знаю. И я вам не смогу позвонить. Хотя…
Мысль пришла вовремя. Я быстро набрал номер своей мамы, и она тут же ответила.
— Привет, мам. Извини, я буквально на несколько секунд. У тебя трубка мой номер высветила? Скажи мне его.
— Здравствуй, Саша. А что у тебя за трубка?
— Это чужая. Мне человеку потом позвонить на нее нужно будет, а я номер не знаю.
— А он сам что не скажет?
— Мама, мне не до объяснений. Скажи мне, пожалуйста, номер.
— Его уже не видно. Когда звонок был, тогда только и высвечивался.
— Посмотри в списке входящих вызовов и перезвони мне. Срочно.
— Ты где сейчас?
— На службе. Я дежурный. Мама, поскорее, пожалуйста!
— Хорошо. Я перезвоню. Когда домой?
— Еще не знаю. Но я позже позвоню. Наверное, завтра.
— Тебе на этот номер звонить?
— Сейчас — на этот, а потом мне вообще звонить не надо. Я же предупреждал, только сам могу звонить.
— Хорошо. Жди.
Звонок раздался через несколько секунд. Мама назвала номер.
— Спасибо, мама. Извини, что я так грубо. Я на службе.
— Понимаю… — вздохнула она, и мне стало очень жалко ее. Но не мог же я объяснить ей, что со мной произошло.
— До свидания, мама. Жди меня. Я скоро приеду.
— До свидания, сынок. Буду ждать.
— Набирайте номер, товарищ полковник, — повернулся я к дяде Васе.
— Как? Я нажимаю кнопки, а они не нажимаются.
— Клавиатура заблокирована.
Я взял трубку из рук бывшего полковника разведки, рассмотрел, легко разобрался и показал ему, как с трубкой работать. Он запоминал сосредоточенно, хмуря брови, но, кажется, запомнил. Потом я сам с его трубки набрал номер, который мне сообщила мама. В кармане у меня раздалась какая-то музыка, явно кавказская. Я вытащил трубку и перевел ее на «виброзвонок», так безопаснее в нашем положении. Потом всем перевел трубки на «виброзвонок» и всем внес в «записные книжки» трубок свой номер, а их номера внес в свою.
— Связью мы обеспечены. Я пошел…
И, не дожидаясь их согласия, двинулся не в сторону дороги, а, свернув направо, стал карабкаться на последний перед дорогой холм. Я уже успел заметить, что нижняя его часть, у самой у подошвы, срезана ножом бульдозера специально, чтобы выпрямить дорогу. Высота среза достигала пары метров, и это давало какую-то гарантию безопасности. Не каждый сможет с разбегу заскочить на такую стену, чтобы атаковать меня, если заметит. Хотя, конечно, атаку можно провести и с помощью автомата, но в этом случае преимущество в перестрелке будет за мной, потому что я буду находиться на верхнем уровне. Это всегда дает безоговорочное преимущество, конечно, если правильно ведешь бой. А вести бой правильно меня учили качественно.
Но, поднимаясь по склону, я так никого и не сумел увидеть. При этом резонно было предположить, что и меня никто не видел. Когда до вершины холма оставалось чуть меньше трети, моему взгляду открылся вид на небольшую часть села, в которое мы направлялись. К моему удивлению, село выглядело вымершим. Людей видно не было, и мне это совсем не понравилось, даже насторожило. А когда я поднялся выше, то под другим склоном увидел грейдер, который по звуку двигателя принял за трактор. Видимо, он раньше чистил и ровнял дорогу, а сейчас стоял в весьма странном положении, съехав одним передним колесом в кювет. И никого рядом не было. Должно быть, тракторист, или как он на этих машинах называется, механизатор, что ли… Короче говоря, тракторист куда-то исчез. И в этой картине мне тоже что-то не понравилось, хотя сказать определенно, что именно, я не мог. Дверца кабины со стороны дороги была распахнута. Конечно, я не знаком с местными нравами, но обычно грейдеры так вот на дороге не оставляют.
