Офицеры закивали. Невский тоже припомнил эту трагедию, случившуюся вскоре после его прибытия в Кандагар. Был даже издан специальный приказ по гарнизону, запрещающий находиться вне военного городка без оружия.
Виктор Кобылаш, начальник штаба, попросил рассказать майора Тараборина о захваченном солдате. Тот, не спеша, начал рассказывать.
Искать рядового Рузимбая Ишчанова стали сразу после отражения нападения. На помощь прибыла резервная группа с ближайшей сторожевой заставы. В ее составе были сержант Запарий Юрий и рядовой Бахурец Виктор. Оба видели, как вторая, объятая пламенем машина, съезжала на обочину, как прыгал в арык водитель.
При внимательном осмотре местности были обнаружены следы борьбы, куски обгоревшего солдатского обмундирования. Стало ясно: солдат попал в лапы мятежников. Но в каком он состоянии? Где находится? Как ему помочь?
На все эти непростые вопросы предстояло ответить. Позже выяснилось, что солдат жив, находится в плену у Абдулвахида. Вскоре удалось передать главарю письмо.
Через три дня пришел ответ. На помятом клочке бумаги текст: «Ответ на ваше письмо такой: если мы придем к согласию, то вы получите своего солдата живым, а нам все равно – получим обратно мы своих людей или нет…» Внизу стояли имена нескольких «борцов за веру», в разное время захваченных в Кандагарской провинции. Их главарь и предлагал обменять на Ишчанова.
Присутствующий при этом подполковник Азим, начальник одного из отрядов народной милиции (царандоя) провинции Кандагар, не скрывал досады, однако, подумав, остыл:
– А что, за жизнь советского солдата можно и нужно отдать этих негодяев. Им все равно не миновать кары нашего народа, если они не одумаются, не сложат оружие.
Советские представители опасались, что рядовой Ишчанов не поверит главарю, не согласится на обмен, посчитает это провокацией.
Но, тем не менее, все теперь позади. Завтра поедем и заберем этого парня, во что бы то ни стало. А теперь, всем спасть. Завтра будет тяжелый день.
4
Однако с самого начала хитрый Абдулвахид вел игру на два фронта. Параллельно пленного ежедневно подвергали психологической и идеологической обработке, пытались играть на национальных чувствах. Но Рузимбай с возмущением отвергал все попытки склонить его к измене.
Нашего солдата держали в подвале в кишлаке Чарбат. О побеге не могло быть и речи. Его круглосуточно охраняли двое часовых. На ночь приковывали цепями к железной балке, за любое неповиновение жестоко избивали цепями.
В этот время к нему зачастил некий Сапар. Узбек по национальности. Он подолгу рассказывал, что его родители якобы убежали от «Советов» еще в Гражданскую. Что живет он, как настоящий мусульманин, имеет трех жен, дом. И он, Ишчанов, сможет наслаждаться жизнью, стоит ему только захотеть. Станет богатым, будет иметь много денег, купит машину, дом, приведет в него жену и не одну…
Ишчанов был неумолим: он или вернется на Родину, или погибнет…
Следует заметить, что за время ведения боевых действий с вооруженной оппозицией советские подразделения не оставляли раненых и убитых на поле боя. Напротив, в самой сложной обстановке, нередко с риском для жизни, делалось все возможное, чтобы вывести пострадавших в тыл, деблокировать ту или иную группу, попавшую в засаду. Чудеса героизма и храбрости проявляли наши вертолетчики, когда под плотным пулеметным огнем, под угрозой поражения зенитной ракетой вывозили наших разведчиков, десантников буквально из-под носа душманов. Но на войне всего, как говорится, не предусмотришь…
В середине мая все было готово для обмена названных мятежников на советского солдата. Было оговорено место и время встречи для обмена. Однако в назначенный срок обмен не состоялся. Сорвался он и во второй раз, и в третий. Было ясно: мятежники намеренно затягивают время. Но почему?
Оказалось, что высокопоставленный руководитель ИСОА (Исламский союз освобождения Афганистана) питал надежды склонить на свою сторону советского солдата-узбека. С этой целью направил к нему в Кандагарскую провинцию группу западных корреспондентов для агитации солдата с целью выезда на Запад.
Но разговора не получилось – пленный советский солдат наотрез отказался от услуг непрошенных гостей, предлагавших ему подписать письмо и с их помощью перебраться в любую страну Западной Европы, США или Канаду.
– Я вернусь только домой, – твердил как заклинание Ишчанов.
И журналисты, сделав по нескольку снимков, ретировались.
5
После провала этой «операции» решено было использовать последнее средство – запугивание. Ишчанова выволокли за волосы на улицу, долго били, потом, подогнав лошадь, взвалили на нее. По узкой извилистой тропе стали подниматься в горы.
Пришли. Это Рузимбай понял сразу, когда увидел обомшелые амбразуры дотов. Его с силой толкнули, давая понять, что нужно сесть. Сидел долго, казалось, о нем забыли. Но вот к нему подошел толстяк, судя по всему, он был здесь старшим. Он что-то спросил у одного из тех, кто привел солдата. И они оба расхохотались. Потом толстяк поднял руку и жестом, не терпящим возражений, позвал кого-то. Подбежал худой, щуплый мужчина. Они о чем-то переговорили между собой, и худой на плохом русском стал задавать вопросы.
Рузимбай Ишчанов упорно молчал. Толстяк снова что-то крикнул. Вскоре показалась группа людей. Волоком тащили двух молодых парней в форме советских солдат. Лица русоволосых парней были окровавлены, оба с ненавистью смотрели на толстяка.
Главарь приблизился вплотную к Ишчанову и заговорил с ним на узбекском языке:
– Ты – мусульманин, понимаешь наш язык. Скажи, где находится ваша часть, как незаметно проникнуть туда, где расположены посты, где хранятся боеприпасы?
– Не понимаю тебя, не знаю, – по-русски ответил Ишчанов.
– Врешь, продался неверным!
Удар в живот, в лицо. Острие ножа у горла.
– Значит, не хочешь говорить. Ну, что ж…
Толстяк указал пальцем на одного из русоволосых пленных. Два душмана, еще круче заломив солдату руки за спину, отвели его голову чуть назад. Третий, не спеша подошел к нему и стал медленно надрезать надбровные дуги. От дикой боли парень закричал и забился в руках бандитов. Кровь ручьем полилась по его лицу, на тельняшку, куртку. Палач хладнокровно вытер окровавленные руки, стал оттягивать веки глаз пленного и надрезать их…
– Чтобы вечно не закрывались глаза, – словно зверь, возбужденный от запаха крови, прорычал главарь.
Рузимбай и другой пленный пытались не смотреть на истязания и муки товарища. Но каждая их попытка отвернуться от жуткого зрелища пресекалась ударами прикладов.
Бандиты швырнули в сторону окровавленного и, видимо, уже потерявшего сознание десантника без носа, ушей, бровей и век.
Очередной их жертвой стал второй русоволосый солдат. Жестоко избив парня, они отрезали ему язык. Очнувшись, солдат волчком заметался по земле рядом с молчаливо лежащим товарищем. Кровь лилась из его рта.
