На несколько секунд я окаменел. Новость ударила меня, как молнией. Но у меня не было времени предаваться раздумьям. У нас был приказ, который нужно было выполнить, – если возможно, то не подставляясь под пули.
Сжав зубы, я помчался к соседнему углу. Навстречу мне, крича, бежали два молодых и плохо обученных судетских немца. На их лицах был написан ужас: «Русские идут! Русские идут!»
Один получил пинок под зад, другой – удар по ушам. Потом я развернул их, крича: «Считайте, что вам повезло, что вы идете обратно на передовую!»
Обер-ефрейтор Диттнер вернулся на передовую с перевязанной рукой. Попади пуля чуть в сторону, он был бы мертв.
– Диттнер, позаботься об обоих. Они потеряли себя.
Диттнер кивнул и увел их.
Если бы у меня не было моих верхнесилезцев, все было бы гораздо хуже. Они были становым хребтом части, способными на полную отдачу. Но они также знали, что никого нельзя оставлять в беде. Я вколачивал в них это все прошлые годы. Раз за разом подтверждался тот факт, что они и их товарищи из Средней и Нижней Силезии были каркасом, на котором держался полк. Новые пополнения были в основном из других регионов фатерлянда, и возвращались лишь немногие из «стариков».
Слава богу! Я дошел до перекрестка. Мы хорошо продвинулись почти во всем секторе. Смеркалось. Вскоре все затихло. Лишь иногда тишина прорывалась одиночными выстрелами и случайными пулеметными очередями. Снова началось время вглядывания и вслушивания. Бесчисленные пары глаз с обеих сторон вглядывались в передний край, осматриваясь вправо и влево. Смертельный сюрприз мог быть за каждым углом. Убедившись, что нужные меры по обеспечению безопасности приняты, я пошел на правый фланг. Со мной пошел унтер-офицер Павеллек. Я хотел попрощаться со своим командиром взвода, безупречным фельдфебелем Гроссманом. Унтер-офицер Роттер с серьезным лицом доложил о состоянии взвода.
– Где Гроссман?
– В тылу, метрах в ста позади.
Мы молча пошли за Роттером. Мой командир взвода лежал в углублении стены. Очередь из русского пулемета мгновенно убила его.
– Как все случилось?
– Солдаты, что были с ним, доложили, что из люка – вот он – нам в спину неожиданно начали стрелять. Фельдфебель Гроссман был убит на месте, не издав ни звука.
Мы подошли к подвалу и откинули крышку. Там ничего не было видно. Железные скобы позволяли спуститься в сточную трубу.
– Наши люди сразу начали стрелять, но поднятая крышка мгновенно упала обратно. Они бросили гранаты, но без результата. Как будто это был призрак.
– Юшко, возьми личные вещи фельдфебеля Гроссмана, и пусть Михель заберет их с полевой кухней. Унтер-офицер Пауль позаботится о других раненых и убитых.
Мой компанитруппфюрер был явно задет смертью товарища. Не ответив, он просто кивнул. Он проверил ранец Гроссмана, переложил несколько вещей в сухарную сумку и накрыл безжизненное тело накидкой. Мы отсалютовали ему, отдав последнюю почесть. Со сжатыми зубами и окаменевшими лицами мы ненадолго замерли, пока в наши мысли снова не вторглось настоящее – безжалостным чувством долга.
– Роттер, теперь ты командуешь взводом Гроссмана до дальнейших распоряжений.
– Так точно, герр лейтенант!
– Что у тебя с потерями?
– Насколько знаю, у нас трое погибших и пятеро раненых. Два серьезно. Фельдфебель Гроссман учтен с мертвыми.
Черт! Это почти весь взвод! С моей стороны мы потеряли четверых; всего получалось двенадцать. Если мы хотели завтра дойти до берегов Волги, нужно было развернуть и 5-ю роту лейтенанта Вайнгертнера.
– Слушай, Роттер, когда твоих покормят с полевой кухни и все будет тихо, приходи, обсудим положение. Возьми лейтенанта Фукса из 6-й роты. Твой связной знает, где мы. Скажем, через час после прихода полевой кухни.
– Так точно, герр лейтенант, понял!
Мы разошлись, и я пошел на свой командный пункт, внимательно осматриваясь на ходу. До обратной стороны перекрестка было недалеко. Мы дошли, когда начинало темнеть. Это была ровная площадка, очищенная от щебня и обломков. Она тем не менее защищала нас от шрапнели и не была видна со стороны неприятеля.
Под камуфляжной накидкой, в свете гинденбурговой лампы, я составил суточное донесение в батальон. Когда приедет шпис, он доставит его в батальон.
Я перебежал через улицу и вскоре был в группе Диттнера.
– Ну, Диттнер, ты успокоил тех двух парней?
– Так точно, герр лейтенант! Их привели в чувство – просто они не обстреляны. Они не трусы. Им просто слишком много досталось.
– Ты прав, но нужно следить, чтобы они опять не сломались. Сколько у тебя в группе?
– Со мной – восемь.
– Завтра вперед пойдет 5-я рота. Я сообщил в батальон, что мы не сможем выполнить задачу без подкреплений. После сегодняшних потерь мы слишком слабы. Ты смог обеспечить связь с левым соседом?
– Так точно, герр лейтенант, мы в контакте.
Появился Неметц и сказал обер-ефрейтору Диттнеру, что пришла полевая кухня и мы получаем продукты. Диттнер выделил двоих, одного из «старой гвардии» и другого из нового пополнения. Мне не нужно было напоминать старикам об осторожности – как и я, они многому научились за последние месяцы. Молодым придется быстро выучить то же самое.
Когда я вернулся на КП – как быстро я перебежал эту узкую полоску! – то наткнулся на Марека, связного из батальона.
– Герр лейтенант, герр майор хочет знать, каково положение на передовой.
Я подал ему написанное донесение:
– Тут все написано, Марек. Скажи герру майору, что завтра мне будут отчаянно нужны части 5-й роты. Иначе мы не сможем атаковать. И хотел бы, чтобы герр майор сообщил полку, что нам нужна серьезная поддержка тяжелым оружием, потому что «штурмгешютце» завтра не придут. Так мне сказал их командир, лейтенант Хемпель.
Лейтенант Вайнгертнер, как я подозревал, снова принял командование 5-й ротой. Марек сказал, что он скоро будет.
Я отпустил его; спустя пару мгновений он исчез в темноте. Подъехала полевая кухня и встала в ста метрах в тылу под защитой дома. Как и в предыдущие дни, ее кипучая деятельность проходила в почти полной тишине. Был слышен негромкий разговор, и время от времени слышалось звяканье котелков. Люди тихо подходили и уходили. Каждый старался оставаться у кухни не дольше, чем необходимо.
Когда я увидел гауптфельдфебеля Михеля, он отдал честь и доложил о себе. Я кивнул.
– Михель, Павеллек скоро принесет фельдфебеля Гроссмана, его днем убили. Забери его в тыл. Забери личные вещи. Тебе выдадут личные вещи других, чтобы отослать родным. Еще что-нибудь есть?
– Так точно, герр лейтенант! Мы сегодня получили почту, но лучше раздать, когда кончится эта беготня.
– Точно. Что ты сегодня приготовил?
