Поэтому, чтобы быть совсем уж спокойным, через каждые пять минут я косился на Кота — вдруг он заранее что-то учует. Но толстенький неудавшийся маг Ордена оставался спокойным, безмятежным и веселым. Поэтому тревога, охватывавшая меня, потихоньку отступала.
Харьганова пустошь утопала в высокой траве и зарослях вереска. Иногда узкую тоненькую тропинку даже не было видно, ее полностью скрывал травяной покров. От стрекота сотен кузнечиков, на все лады пытающихся доказать нам, кто из них самый лучший музыкант, закладывало уши. Когда мы въезжали в особенно густую траву, кузнечики водопадами срывались из-под копыт наших лошадей, сетуя на то, что мы вторглись в их растительное королевство.
К вечеру первого дня мы пересекли старый овраг с оплывшими стенами, и мое сердце предательски екнуло. Но это было совершенно не то место, что я видел во сне ночью. Здесь овраг был маленьким и неглубоким и никак не походил на громадину, что в давние времена являлась преградой для наступающих на людей орков.
Лошади без всяких проблем перебрались на другую сторону оврага, и мы продолжили путь в мире травы и кузнечиков.
Через некоторое время, пробравшись между огромных и непонятно как здесь оказавшихся валунов черного гранита, каждый величиной с небольшой дом, мы наткнулись на ветхую избушку. Медок сказал, что тут ночуют косари, заготавливающие сено на зиму для окрестных деревень. Длиннющие ряды стогов сена, лежащие на полянах пустоши, подтверждали его слова.
— До ближайшей деревни далеко, это же сколько им их возить надобно будет? — удивился Дядька.
— Зато здесь самая лучшая трава в округе. Сюда за двадцать лиг приезжают, — сказал Медок. — Да и косари приходят на целое лето. Сена здесь на всех хватит да еще останется!
— Да тут ведь ни один обоз не пройдет! Ты посмотри, сколько от дороги надо ехать! Полдня, не меньше! — не согласился Дядька.
— Эх ты! Сразу видно, нет в тебе деревенской крови!
— Это ты, бородач, из деревни! А я всю молодость в Майдинге прожил! — сказал Дядька.
Еще через час, когда тропинка вовсе исчезла и отряду пришлось ехать, не разбирая дороги, прямо по травяным полянам и лабиринту кустов вереска, Горлопан заметил большое стадо коров, голов, наверное, в двести. Животные с достоинством щипали сочную траву, лениво отгоняли хвостами тучи мошкары, кружащиеся вокруг них звенящим облаком. Нас заметили, и с десяток лохматых пастушьих собак бело-черного окраса с лаем бросились к незваным путникам. Арнх зашипел сквозь зубы и потянулся к арбалету, но над поляной раздался резкий свист, и собаки, недовольно ворча, вернулись назад. Лишь самый здоровый пес, ничуть не меньше имперской собаки, наверное вожак, остановился недалеко от нас и с настороженным интересом стал наблюдать за проезжающим мимо него отрядом.
— Ишь как смотрит, зверюга, — пробормотал Делер.
— А они карликами питаются, — хохотнул Халлас, за что получил недобрый взгляд от напарника.
— Ты у меня когда-нибудь договоришься, борода. Возьму любимый стул и как двину!
Гном даже не посчитал нужным отреагировать на выпад Делера.
Пастух, отозвавший собак, тоже наблюдал за нашим отрядом, прикрывая глаза от солнца ладонью. Смотрел с интересом, как на какое-то чудо, будто мимо него проезжали не обычные всадники, а все двенадцать богов Сиалы вкупе с Неназываемым. А вот мальчишка-пастушок, стоявший рядом со старшим товарищем, удивления не скрывал. Рот у него был попросту раззявлен до такой степени, что я испугался, как бы туда не залетела сотня-другая мух.
Вообще-то было чему удивляться: не каждый век встретишь в сердце пустоши, куда не все пастухи-то рискуют забираться, так далеко она находится от обжитых мест, целый отряд незнакомцев, вооруженных до зубов, да еще и неизвестно куда направляющихся.
Кли-кли не удержался и показал пастушонку язык, перепугав того до полусмерти. Видать, деревенский паренек впервые в жизни видел живого гоблина.
— Ну вот, Кли-кли, — впервые за день открыл рот Угорь. — Теперь у него на целую зиму будет разговоров. Паренек скажет, что видел живого огра.
— Это кто огр? — возмутился гоблин. — Это я огр? Огры ведь воют! Вот так!
Гоблин завыл, чем перепугал не только пастушонка и вновь начавших брехать собак, но и половину лошадей отряда.
— Успокойся, Кли-кли! — раздраженно сказал Сурок. — Ты мне Непобедимому аппетит на целый день испортишь!
— Да я просто показал, как огры воют! — оправдался гоблин.
— Тьфу ты! Неумеха! — пробурчал Делер. — Так твоя покойная бабушка воет, а не матерый огр! Мумр, изобрази!
Фонарщик, ехавший позади меня, с радостью исполнил просьбу карлика, издав звук, от которо??о я чуть не свалился с лошади. Пастушьи собаки за нашими спинами испуганно завыли.
— Ну, вы, там! — крикнул нашей компании Дядька. — Комедианты долбаные! Хар-рош кузнечиков пугать!
— Да ладно тебе, Дядьку! — крикнул Делер. — Все равно неча делать!
Дядька обреченно махнул на нас рукой.
Весь оставшийся день ничего важного с нашим отрядом не произошло.
Пролетели еще два дня путешествия по пустошам. Мы пересекали огромные территории в сердце Валиостра, до обустройства которых у людей так и не дошли руки. По правую руку от нас потянулись знаменитые непроходимые леса пустоши.
— Послезавтра мы должны выйти на тракт, — сказал Медок на третий день нашего путешествия.
— Эх, поскорей бы! Пива хочу, — вздохнул Делер. — Это сейчас я пока добрый. Терплю, терплю, а могу и бритвой по глазам!
Халлас хмыкнул.
— Чего хмычишь, бородатый?!
— Да я вот тоже пивка захотел.
— А-а-а, — разочарованно протянул Делер, поняв, что спора с гномом, изнывающим от жары, не выйдет.
В небе звенела песнь жаворонка.
— Дождь будет, — сказал Кот после долгого молчания.
— Эх, хорошо бы! — Горлопан с тоской посмотрел на безоблачное небо. Не так жарко станет!
— Зато мокро! — не согласился с Горлопаном Фонарщик.
— Жарко, мокро, — буркнул Арнх. — Всем все равно не угодишь.
— А ты вообще не встревай, — оборвал воина Горлопан. — Полируешь себе тыкву, вот и полируй! А то заговоришься и отрежешь что-нибудь важное!
В общем-то замечание Горлопана было вполне своевременным. Арнх, достав из сапога изогнутый кинжал, на ходу брил себе голову, уничтожая на ней мелкую поросль волос. Воины Пограничного королевства следовали только им понятной моде и сверкали лысыми тыквами на радость себе и солнышку.
Лично я, как и Горлопан, тоже немного боялся за судьбу головы Арнха. Казалось, что вот сейчас у него дрогнет рука и остро отточенный кинжал оттяпает воину ухо или голову.
— Слушай, Арнх, — с хитрецой спросил Халлас. — А не боишься, что дождик тебе лысину намочит?
