В довершение всего пути поставок к 3-й горнострелковой дивизии были парализованы. Она не получала ни боеприпасов, ни провианта, ни противотанковых орудий. Последний грузовик, который должен был привезти провизию, доставил две тонны шоколадных плиток и пятьсот Железных Крестов второго класса. Случившееся породило одну из тех странных ситуаций, когда немецкие пехотинцы спрашивали себя, что за гении сидят в службе снабжения. В результате происшедшего их ежедневный рацион долгое время состоял из половины плитки шоколада и галет. Это сочетание не было самым полезным для желудка и приводило к тяжелым запорам, что оказалось той еще заменой постоянно мучавшей бойцов диареи.
Двухдневный марш-бросок не принес немецким войскам ожидаемого облегчения. Передовые отряды русских все равно шли за ними по пятам, а следом за авангардом двигались и основные советские силы. Отступление дивизии превратилось в бой на ходу без какой-либо четкой линии фронта. Советские отряды снова нападали на них на каждом шагу. Немецкие части были отрезаны друг от друга, и им приходилось противостоять русским в одиночку, несмотря на все свои отчаянные попытки стать единым более боеспособным соединением.
Русская пехота начала применять новую тактику. Советские войска теперь использовали полугусеничные бронетранспортеры, которые доставляли их прямиком на участок боев. Броня этих машин была столь крепка, что пробить ее можно было только из противотанковых орудий. Однако у немецких стрелков не было даже простейших из них, да и ручных гранат оставалось не слишком много. Русская пехота под защитой бронированных вездеходов обрушила на бойцов Вермахта свою полную мощь.
С ревом моторов и грохотом гусеничных траков дюжина бронетранспортеров надвигалась на позиции немецких пехотинцев. Мои товарищи лихорадочно искали способ противостоять этой новой опасности. При этом то, что русская пехота в случае необходимости в любой момент могла незамедлительно высадиться из этих машин, сводило на нет обычную тактику борьбы с танками, при которой стрелки использовали ручные гранаты. Я рассматривал в бинокль приближающиеся вездеходы в поисках слабого места. Сквозь смотровую щель в передней броне кабины я увидел движение. «Водитель!» — понял я. Щель была размером 10 на 30 сантиметров. До нее было около восьмидесяти метров. Шансы поразить водителя через смотровую щель были невелики, но это было единственной возможностью остановить бронетранспортер пулей из простой винтовки.
Я внимательно следил за приближающимся вездеходом, который снизил скорость, преодолевая неожиданные неровности поверхности. Я зарядил свою винтовку патроном с разрывной пулей и скрутил плащ-палатку, чтобы она могла служить упором для винтовки. Установив винтовку на огневую позицию, я прицелился. Несмотря на невероятное напряжение, я дышал спокойно и ровно. Для меня это уже давно стало привычным делом. Перекрестье прицела сосредоточилось на цели, и мой правый палец лег на спусковой крючок. Все чувства были предельно обострены. Бронетранспортер находился на расстоянии около шестидесяти метров от меня, и на краткий миг я смог увидеть через смотровую щель глаза водителя. Через секунду раздался выстрел, и пуля нашла свою цель. Вездеход дернулся в сторону и въехал в воронку от снаряда, в которой остановился. Его гусеницы продолжали двигаться. В панике русские солдаты начали выпрыгивать из бронетранспортера. На них тут же обрушился огонь немецкой пехоты, которая не могла позволить им прорваться вперед. В кабине вездехода, очевидно, находился только один водитель. Она была отделена от боевого отделения, и в результате после смерти водителя никто не смог управлять бронетранспортером вместо него. Ахиллесова пята была найдена, и у нас появилась надежда, что мы сможем уменьшить нависшую над нами угрозу.
Использовав свои последние двадцать патронов с разрывными пулями, я сумел остановить семь из двенадцати атаковавших нашу часть бронетранспортеров, убив или ранив водителей. Остальные пять прорвались через позиции стрелков, из них выгрузилась русская пехота. Но немцам удалось уничтожить врагов в жестоком ближнем бою.
Несмотря на то, что на моем участке атака русских была успешно остановлена, позиции соседних дивизий опять оказались прорванными во многих местах. Для создания новой линии обороны требовалось очередное отступление.
Поразительно, но армейское руководство в ОКХ сумело перебросить румынские бомбардировщики и отряд противотанковых орудий, чтобы ослабить давление на отступающие войска. Уничтожив двадцать четыре русских танка, эти переброшенные силы обеспечили отступающим частям передышку, необходимую для установления новой линии фронта. Для сражавшихся несколько месяцев без поддержки с воздуха немецких пехотинцев появление в воздухе своих самолетов казалось чем-то нереальным. Но несмотря на это, основное направление наступления русских оставалось неизменным. И хотя 3-й горнострелковой дивизии в который раз удалось отразить атаку врага в своем секторе, заплатить за это дивизии пришлось третью своего личного состава. Потерпев поражение на этом участке фронта, русские изменили направление атаки и ударили по более слабым местам немецкой линии обороны. И пока всего в нескольких километрах от моих товарищей свежая немецкая часть перемалывалась в жерновах атаки русских и сотни молодых солдат с криками и стонами умирали, стрелки 144-го полка наконец-то получили возможность хоть немного поспать среди внезапного спокойствия, установившегося в их секторе.
Глава девятая. КРАЙНОСТИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЖЕСТОКОСТИ
Возглавляемый огромными танковыми силами русский прорыв в конце концов удался 2 апреля 1944 года. В результате даже 3-й горнострелковой дивизии пришлось незамедлительно спасаться из клещей советских войск. Эта операция была невероятно рискованной, поскольку части дивизии были оснащены только стрелковым оружием и ручными гранатами. Однако неожиданно начавшаяся непогода на этот раз выступила их долгожданным союзником. Вечером того же дня началась свирепая метель. Предельная видимость сократилась менее чем до пятидесяти метров. Уцелевшие бойцы дивизии оставили свои позиции и зашагали прочь от них в длинных колоннах, растворявшихся в беспредельности валивших с неба снежных хлопьев.
Как всегда во время подобных отступлений, которые приносили только мучения, раненые страдали больше всех. Каждый из них, кто был более-менее способен идти, двигался вперед, держась за товарищей. Страх оказаться в плену у русских заставлял их мобилизовывать последние резервы своих организмов. Тех же, кто был неспособен передвигаться самостоятельно, пришлось оставить на позициях. Им оставалось только мечтать о скорой смерти. Многие просили, чтобы им дали оружие и они смогли покончить с собой.
С немой болью расставания боевые товарищи в последний раз печально смотрели в глаза друг другу, обещая известить семьи или передать, когда они вернутся домой, дорогим для умиравших людям последние подарки от них. Разумеется, многие из фотокарточек, амулетов и других подобных безыскусных, но значимых для близких сувениров не достигли своих адресатов, оказавшись вскоре уничтоженными взрывами или затертыми до неузнаваемости от грязи и крови.
Последнее рукопожатие, которым обменивались бойцы, было наполнено взаимным пониманием. Немецкие части продолжали отступление, через несколько шагов уже переставая видеть за метелью своих оставленных товарищей.
