Книга Чистилище Сталинграда. Штрафники, снайперы, спецназ, страница 55. Автор книги Владимир Першанин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Чистилище Сталинграда. Штрафники, снайперы, спецназ»

Cтраница 55

– Кашу на смальце жарил и три луковицы очистил. Лук, он полезный.

Воронков пытался рассказать анекдот, но у Маши звенело в ушах от выпитой водки, юмор не доходил. Кубышка Тоня слушала Елхова и чувствовала, как громко колотится в груди. Надым подсмеивался над любовными парами, предложил перекур, чтобы девушки пришли в себя. Видя, что Воронков упорно не отстает от Маши, нахально перебил его:

– Тут вас письмо от жены дожидается.

По неписаным законам мужской солидарности такие вещи недопустимы, но Елхов засмеялся первым, подхватила смех Тоня и погрозила Воронкову ложкой, с которой слизывала сгущенку. С усилием усмехнулся и Воронков.

– Эко ты меня поддел, Афанасий! И сказать нечего. Отбивают у политрука красивую соседку – все средства хороши.

Он приобнял Машу за плечо, давая понять, что прозвучала всего лишь шутка, а единственный настоящий кавалер для девушки – это он, старший политрук отдельной роты. Остроумный, грамотный, умеющий развеселить девушку, как никто другой. Маша съежилась, Костя Гордеев шумно засопел у печки, а бледный, с отросшими пепельными волосами Маневич хрипло засмеялся:

– Хватит тискать девчонку, ну, ей-богу, противно. Она не знает куда от тебя деться.

Маша отодвинулась ближе к Надыму. Чтобы прервать неловкую паузу, Афанасий рассказал неприличный анекдот, громко посмеялся и незаметно поменялся местами, таким образом, чтобы Маша оказалась между ним и Сергеем Маневичем. Разговор пошел веселее, Тоня строила глазки Елхову и называла его Степа. Надым рассказывал историю о судьях и прокурорах, ругал тех и других, затем предложил выпить за дважды орденоносца, товарища Елхова Степана Матвеевича.

– Из всех командиров и начальников вас больше всех уважаю, – от души объяснял Надым. – Скажем, в нормальной зоне вы бы держали шишку и смотрели за порядком не хуже бывалого пахана… Справедливость, она везде ценится, и товарищ наш Сталин верно оказал доверие оступившимся людям.

Он запутался в слишком сложном предложении и закончил просто:

– За товарища Сталина! За товарища Елхова. Ура!

Маша больше не пила водку, а отхлебывала крепкий чай, который ей принес Костя Гордеев. Теперь он ревновал девушку к Сергею Маневичу. Хорошо знакомый с ротными делами, он знал, что Маневич тоже женат, но история у лейтенанта непонятная, то ли живут с женой, то ли нет, во всяком случае писем давно нет.

– Высокий тост поднимаете, товарищ Надым, – негромко обронил Воронков.

Политрук умел крепко выпить, но держал себя в руках. Сейчас он говорил очень спокойно, но без труда угадывалось, он готовится воткнуть шпильку штрафнику Надыму, которого незаслуженно возвысили, посадили за один стол с командирами, а он несет что-то несусветное, не подобающее по рангу. Ссора из-за молодой санитарки Маши грозила перерасти во что-то большее. Вдалеке простучала пулеметная очередь, и Елхов мгновенно воспользовался поводом:

– Воронков, Маневич – немедленно проверить.

– Есть, – преувеличенно четко козырнули оба.

– Маневич, обойдете посты и доложите о результатах. Старший политрук Воронков, оставайтесь с саперами до конца минирования.

При этих словах Надым и Маша переглянулись. Сначала ухмыльнулся новый старшина, следом неуверенно заулыбалась санитарка. Немногословный лейтенант ей нравился и скоро снова вернется в блиндаж.

– А Елхов-то, молодец, – шепнула ей на ухо Тоня. – Ловко он отшил политрука. Я слышала, кадр еще тот. К каждой юбке липнет. А Серега Маневич не такой, смотри не упускай.

– Все они такие, – неопределенно заметила Маша, но возвращения Сергея ждала с нетерпением.

Под ногами снова позвякивал лед. Подмораживало быстро. Ракеты взлетали справа и слева, тени скользили по черной земле, которая со дня на день ждала снега. То, что немцы предприняли за день всего одну вялую атаку, говорило об истощении сил. Наступление шло почти без перерыва с июня, два месяца не стихали бои в Сталинграде. По сведениям разведки, оборону на южном фронте города занимали второстепенные тыловые части, проходящие формировку, румынские батальоны, татарская конница, спешенная и сильная в ночном бою.

Посты не дремали. Непонятно, насколько реальным был приказ Елхова расстреливать на месте любого заснувшего на посту, но люди воспринимали его буквально. Безудержная атака в лоб, унесшая жизни двух третей личного состава роты, осталась позади, надо еще немного потерпеть, скоро всех отведут в тыл и вернут в свои подразделения.

Дежурные пулеметчики, и с нашей и с немецкой сторон, обменивались короткими очередями. Не потому, что жалели патронов, просто слишком длинная очередь давала возможность прицелиться снайперу и пустить пулю прямо во вспышку. Маневичу предстояло идти на крайний правый фланг, где располагался взвод Феди Колчина.

Получилось так, что три десятка уцелевших штрафников четвертого взвода занимали участок, соединенный с основными позициями роты всего лишь узким перешейком. Позади подпирало болото, продвинуться вперед не смогли из-за голого участка, где невозможно было закрепиться. Саперы обещали в конце ночи завернуть сюда и поставить хотя бы полсотни мин. Пока же они занимались минированием основного участка обороны.

Постояли, послушали вместе. Гряда высот темнела на фоне западного края горизонта, нагромождения холмов, откуда изредка доносились негромкие голоса. Спокойно, без надрыва перекликались часовые, шли какие-то земляные работы. Вдруг завыло, зазвенело. Странный пронзительный звук не затихал, но взвод Колчина не реагировал.

– Дрова бензопилой пилят, – объяснил маленький лейтенант. – Там в балках лес, а мы ивняк ломаем да бурьян в печки пихаем.

– А что, угольных брикетов не осталось?

– Бережем на праздник. Послезавтра Октябрьская годовщина. Хорошо бы водкой запастись, хотя фрицы спокойно поспать не дадут.

– За Волгой все леса техникой и людьми забиты, – делился новостями Маневич. – Могут ударить по фрицам в канун праздника.

– Дороги непроезжие, – возразил Колчин. – А тебе чего в блиндаже не сидится? Там у вас бабенки появились, небось передрались из-за них.

– Тебя вот проверю, гляну, что и как, и назад двину. Веселиться.

Мало кто видел, чтобы Маневич веселился. Улыбался, и то редко, когда обсуждал что-то с дружком Ходыревым.

– Чего Борьку в компанию не взяли? – ревниво спросил Колчин. – По рангу к вашей компании не подходит?

– Пусть за постами следит. Сержантов ни черта не осталось.

– У меня всего один, Луговой Максим. Бери боже, что нам негоже. Ходит, усы топорщит, отвернешься, уже прикорнул.

– А ну, где он там?

Вдвоем сделали внушение Луговому. Видать по всему, он хорошо употребил водки, его тянуло на сон.

– Макся, иди умойся, – посоветовал Маневич.

– Воды нет.

– В луже башку сполосни. Заснешь, ей-богу, пристрелю.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация