— Наш агент в Москве вскоре после передачи этой радиограммы застрелился.
— Что вы говорите? — лицо Штольца вытянулось от удивления. — Как застрелился? Может ли такое быть?
— Может. Наш человек в Москве все проверил и перепроверил. Агент Плутон мертв. Как я уже сказал, он застрелился из своего пистолета.
Такого поворота событий Штольц не ожидал. В течение нескольких лет была проведена огромная работа, чтобы внедрить в русскую контрразведку своего человека. И вот он мертв. «Хорошо, что Плутон успел передать важнейшие сведения. Но как бы сейчас он был нужен», — подумал Штольц. Полковник с силой ударил кулаком по столу и крикнул: «Вы свободны!» Дежурный офицер вскинул правую руку, рявкнул: «Хайль Гитлер!», щелкнул каблуками и, печатая шаг, вышел из кабинета.
Оставшись в одиночестве, Штольц поднялся и прошел туда-сюда по кабинету, рассеянно поглядывая на настенные часы. С одной стороны, его радовало, что Абверу удалось заполучить столь важные сведения о секретном полигоне русских и примерные его координаты, но, с другой стороны, гибель такого ценного агента в столь важное время могла оказаться чреватой крупными неприятностями.
Немного успокоившись, он подошел к столу и опустился в кресло. Откинувшись на спинку, Штольц задумался: «Что же могло толкнуть Плутона на самоубийство? Возможно, он чувствовал или даже знал, что его схватят и, конечно же, будут пытать? И поэтому он сам решил поставить последнюю точку в игре под названием «Жизнь». Не исключено, что, испытывая колоссальное нервное напряжение, агент просто не выдержал и вышел из игры таким вот брутальным способом».
Штольц поморщился. Еще немного посидев, он поднял телефонную трубку и связался с адъютантом начальника Абвера. Канарис пока еще не приехал, но, по заверению адъютанта, должен прибыть с минуты на минуту.
— Как только адмирал приедет, доложите ему, что у меня важное дело. Я буду ждать от вас звонка.
— Я все понял, полковник, — ответил адъютант и положил трубку.
Не прошло и десяти минут, как Штольцу позвонил адъютант адмирала и сообщил, что Канарис ждет полковника прямо сейчас.
Штольц вышел из своего кабинета, прошел по коридору и поднялся по лестнице наверх. Адъютант проводил его до кабинета Канариса. Войдя, Штольц выбросил правую руку вверх:
— Хайль Гитлер!
— Хайль… — лениво ответил адмирал и спросил: — Что там такое у вас полковник, прямо с утра? Неймется вам. Садитесь.
Канарис указал на несколько кожаных кресел, стоявших справа и напротив его массивного широкого деревянного стола. Портрет Гитлера, выступающего с речью на каком-то нацистском митинге, висел на стене над головой Канариса. Штольц сел в одно из кресел. Канарис подался вперед, готовый выслушать полковника. Фридриху Вильгельму Канарису было около пятидесяти шести лет. Седые волосы аккуратно подстрижены и зачесаны на бок. Продолговатое лицо разделял длинный прямой нос. Проницательные глаза пепельного цвета внимательно смотрели на полковника.
Штольц поглубже вдохнул и начал:
— Мы получили радиограмму из Москвы от нашего агента Плутона. Он давно внедрен в советскую контрразведку, и мы обычно получали от него особенно важные сведения. Так вот, господин адмирал, агент сообщил, что русские на одном из таежных полигонов успешно ведут испытания сверхсекретной бомбы, которая способна кардинально изменить ситуацию на Восточном фронте в пользу большевиков.
— А вот это действительно интересно, — Канарис откинулся в кресле и спросил: — Нам известно месторасположение этого полигона?
— Да, примерные координаты у нас есть, — кивнул Штольц.
— Отлично, полковник! — воскликнул Канарис.
— Но есть одна проблема, — кашлянул Штольц.
— И какая же, полковник? Надеюсь, мы способны ее решить?
— Боюсь, что нет, господин адмирал.
— Это почему же?
— Московский агент Плутон мертв. Он застрелился. Наши люди проверили эту информацию.
— Покончил жизнь самоубийством? — брезгливая гримаса исказила лицо адмирала.
— Да, он застрелился, — подтвердил Штольц. — Нам потребовались годы и поистине титанические усилия, чтобы внедрить его в русскую контрразведку. А в результате…
— Действительно, печальная новость, — вздохнул адмирал. — Понимаю, полковник, ваше разочарование. Такие агенты, как Плутон, ценятся на вес золота.
Они немного помолчали, затем Канарис спросил:
— Вы не установили, почему агент покончил жизнь самоубийством?
Штольц пожал плечами:
— Мы знаем только, что это было самоубийством. Все факты говорят об этом. А почему он свел счеты с жизнью, об этом остается только догадываться. Возможно, он почувствовал или узнал, что его схватят, и у него сдали нервы.
— Полковник, — внимательно посмотрел в глаза Штольца Канарис, — а вы не исключаете какой-нибудь игры со стороны русских?
— Я, конечно же, обдумывал и эту версию, господин адмирал. Но какая здесь может быть игра? Агент Плутон — многократно проверенный человек, и мы точно знаем, что он застрелился.
— А перед этим передал информацию, — подхватил Канарис.
— Нет, здесь все чисто. И сведения, которые Плутон успел нам передать, без преувеличения — сверхважные.
Канарис на несколько минут задумался, а затем произнес:
— Пожалуй, я с вами соглашусь, полковник. Так что нужно браться за эту работу. Быстро, оперативно и четко, как вы умеете это делать. Подготовьте мне план операции — и вперед. Надо отправлять диверсионную группу на полигон, чтобы добыть необходимые нам сведения. Причем отобрать нужно самых лучших диверсантов. Как вы понимаете, действовать им придется в глубоком тылу. Тут необходим особый сорт людей, проверенных и высокообученных. Словом, мы должны послать на этот полигон нашу элиту. Если русские на самом деле испытывают сверхмощное оружие, мы должны многое о нем узнать: боевые характеристики, технологию изготовления… То есть все ценное, а главное, сделать это нужно в кратчайшие сроки.
— Слушаюсь, господин адмирал, — кивнул Штольц.
— Я лично буду следить за ходом этой операции. Назовем ее «Гарпун», — задумчиво произнес Канарис. — А вы непосредственно будете отвечать за успешность ее выполнения. Вам все ясно, полковник? — с нажимом спросил адмирал.
— Да, вопросов у меня нет, господин адмирал.
— Вот и прекрасно. Тогда действуйте.
— Есть один положительный момент, о котором я должен вас проинформировать, господин адмирал.
— Какой?
— В тех краях, в глухой таежной деревне, действует завербованный еще в 1938 году агент. Он периодически выходит с нами на связь.
— Вы даже в тайге держите агентов? — улыбнулся Канарис.
— Дело в том, что русские строят в Коми несколько военных заводов. Танки, самолеты, стрелковое оружие… А по роду службы мы должны все знать.
