Коготь заметил, как в руке бугая-фашиста блеснул нож. Резким движением сбоку он схватил больного фрица за чуб, дернул голову вверх, а вторым движением перерезал ему горло. Больной упал на колени, выронил автомат и схватился за горло. Через несколько секунд он упал, бугай схватил его за руку, подтащил к водяному «окну» и ногами столкнул труп туда. Убитый фашист, увязая в трясине, меньше чем через две минуты ушел под воду.
Никто из диверсантов, шедших впереди, даже не обернулся. Бугай, схватив свой шест и подобрав автомат убитого, пристроился в арьергарде группы, вместо больного, и продолжил путь как ни в чем не бывало. «Вот какое решение принял Майне, — подумал Коготь, — он просто отдал приказ убить заболевшего диверсанта. Наверное, решил, зачем ему обуза. К тому же, видимо, побоялся, что заболевший может заразить всю группу».
К вечеру вода во фляге Когтя закончилась, несмотря на то что он экономил ее и пил очень редко. Огненно-яркое солнце садилось над болотом. Нужно было подумать о ночлеге. Пройдя около трехсот метров вперед, майор заметил немного правее от себя небольшую одинокую сосну. Поглядев по сторонам, он не обнаружил кустарников. «Что ж, переночую возле сосны, по крайней мере, я буду уверен, что сплю на твердой почве», — подумал Коготь.
Он наломал сосновых лапок и сел под дерево, положив рядом с собой поклажу и оружие. У него нестерпимо сильно болели ноги и спина. От недостатка жидкости сжимало виски и кружилась голова. Усилием воли майор отвлекся от физических ощущений, сосредоточившись на выполнении боевой задачи.
Поглядев в бинокль, Коготь увидел, что группа Майне рассаживается возле кустарников. «Они тоже, сволочи, выдохлись. До утра можно забыть о фашистах и болоте, черт бы его побрал. Только вот черт его как раз никуда и не заберет, останется здесь, поджидая меня», — грустно улыбнулся майор.
Как и прежде, он достал из рюкзака рацию, карту и компас, определил свое местонахождение и связался со смершевцами. Он передал свои координаты и информацию о том, что немецких диверсантов на трех человек стало меньше. То есть в группе Майне осталось двенадцать человек.
Некоторое время майор сидел, прислонившись к сосне, вспоминая друга. Смерть Самойлова оставила в душе майора глубокую рану. Коготь в который раз с содроганием думал, как он поднимется по лестнице, позвонит в дверь и увидит потерянные, осунувшиеся лица родителей Андрея. Что он им скажет? Какие слова подберет? И вообще, можно ли сказать что-то такое, что хоть немного могло бы утешить родителей, потерявших единственного сына. Но если Коготь вернется в Москву, то сразу же направится к родителям Андрея. Это майор знал точно. Тогда, под Смоленском, Андрей оказал майору необходимую помощь и вынес его с поля боя на своих плечах. У Когтя сжались кулаки. Он готов был один броситься в атаку на фашистов. Но силой разума Коготь гасил огненные волны гнева, мгновенно вздымавшиеся в его душе, как только он вспоминал друга.
Майор не мог лечь, так как кругом была вода. Лишь крошечный островок возле дерева оставался сухим, так что Коготь мог только сидеть, опершись о небольшой ствол молодого дерева. Майор то проваливался в забытье короткого, тревожного сна, то снова просыпался.
Над болотом стелился туман, было холодно и сыро, поэтому Коготь, чтобы согреться, несколько раз вставал и приседал возле дерева. Ему очень хотелось пить и, чтобы хоть как-то унять жажду, майор срывал влажные сосновые иголки и подолгу их жевал.
Под утро майора разбудили протяжные крики какой-то птицы, обитавшей на болоте. Этот крик наполнил душу тревогой и неизвестностью. Судя по карте, идти предстояло еще немало, а у майора закончилась вода — самое главное для выживания. Подумав об этом, Коготь снова принялся жевать сосновые иглы.
Когда утреннее солнце рассеяло туман, фашистские диверсанты зашевелились. Майне в очередной раз втолковал что-то своим бойцам перед тем, как двинуться в путь. Коготь наблюдал за немцами в бинокль, укрывшись за сосной.
Майне казался лилипутом по сравнению со своими людьми, хотя он был, как прикинул Коготь, среднего роста или, возможно, лишь самую чуточку ниже. «Увидел бы такого где-нибудь в штатском, ни за что бы не подумал, что это альпинист с мировым именем, полковник Абвера. Невзрачная внешность человека, как правило, всегда обманчива», — вспомнил Коготь слова полковника Костомарова.
Когда фашисты, выстроившись в походном порядке, двинулись с места, вслед за ними пошел и майор. Болото казалось бесконечным. Повсюду виднелись водяные «окна», сверху которых плавала трава, и Коготь, надолго останавливаясь, высматривал варианты дальнейшего продвижения вперед. Он поймал себя на мысли о том, что в такой ситуации ему приходится думать гораздо больше, чем над самой напряженной шахматной партией. Это было и неудивительно — ведь один неверный шаг мог закончиться его гибелью и поставить всю операцию под угрозу провала. «Если Майне доберется до полигона, то все поймет. Такого противника сложно обмануть», — размышлял Коготь.
Немного постояв, майор принялся обходить очередное «окно» по кочкам справа. Он в который раз вспомнил наставления своего деда, когда они однажды осенью пробирались через обширное болото. «Если идешь по кочкам, — говорил дед, — ногу всегда ставь на середину. И что важно, всю ступню. Вес тела переноси плавно, без рывков. Обязательно сохраняй равновесие, а для этого опирайся на шест. Многие из-за беспечности и неопытности пытаются перепрыгивать с кочки на кочку. Ни в коем случае так не делай, Володя, — предупреждал Петр Устинович. — Ведь при прыжке легко потерять равновесие, споткнуться и упасть. А это может стоить на болоте жизни. В лучшем случае сломаешь ногу, а в худшем — рухнешь в трясину и погибнешь».
Коготь присел возле небольшого кустика, которые теперь попадались все реже и реже, и посмотрел в бинокль. Фашисты тоже остановились, правда, вскоре они снова продолжили движение. Но теперь они шли гораздо медленнее.
Тем временем поднявшееся летнее солнце буквально изнуряло, лишая остатков сил. Майор со злобой наблюдал в бинокль за тем, как немцы остановились, достали из ранцев фляги с водой и стали пить. А Когтю хоть как-то преодолеть сильную жажду помогали иголки сосны, которые он подолгу жевал. Однако от обезвоживания у него начались мучительные головные боли и, что самое опасное в данной ситуации, у майора периодически очень сильно кружилась голова, и он вынужден был останавливаться и подолгу стоять, опершись на шест. Но Коготь каждый раз собирал тренированную волю в кулак и продолжал преследовать фашистских диверсантов несмотря ни на что.
Наблюдая за немцами в бинокль, майор заметил, как один из фашистов оступился и полетел в «окно». Майне пришел ему на помощь. Он подобрался ползком к «окну» и протянул свой шест упавшему фрицу. Тот судорожно схватился за конец шеста и подал тело вперед. Майне без особого труда вытащил на сушу рослого, крепкого немца. «Этот полковник обладает недюжинной силой, — наблюдая в бинокль за происходящим, подумал Коготь и покачал головой, — недаром же он опытнейший альпинист. Видимо, больше терять своих людей полковник не хочет, ведь некому будет выполнять задачу». Майор выругался.
