Комбриг Ермаков, командующий 100-й стрелковой дивизией, продолжил службу в РККА, прошел через Великую Отечественную войну и после войны служил на должности военного советника СССР в Китае.
Капитан Сипович, кадровый командир Красной Армии (медаль Золотая Звезда № 414), чей батальон взял штурмом ДОТ № 2 и № 1, прошел всю Великую Отечественную войну, командовал полком. Весной 1942 года он сумел вывести свой полк из Харьковского котла. Сражался на Курской дуге в должности заместителя командира дивизии, форсировал Днепр и закончил войну генерал-майором в Польше. Ушел в отставку в 1968 году. Скончался в Москве 4 января 1984 года и похоронен на Головинском кладбище.
Лейтенант-сапер Коровин, получивший Золотую Звезду за подрыв ДОТ № 2 и № 1, попал в плен в 1941 году и был лишен всех правительственных наград.
Старший лейтенант Ватагин, возглавивший налет на ДОТ № 3, погиб в Чехословакии на подступах к Праге 30 апреля 1945 года, командуя стрелковым полком в звании майора. Похоронен он на советском военном кладбище в Праге.
Командир отделения Кириллов, также участвовавший в налете на ДОТ № 3, закончил в 1940 году Московское пехотное училище, а в 1942 году — ускоренный курс Академии имени Фрунзе. Участвовал в Великой Отечественной войне и боевых действиях против Японии. Вышел в отставку в звании подполковника. Скончался в Тамбове 28 сентября 1988 года и похоронен на Полынковском кладбище.
Политрук Фомичев, отличившийся при штурме ДОТ № 2 «Тертту» и награжденный за участие в советско-финской войне Золотой Звездой Героя Советского Союза (медаль № 494), погиб 12 октября 1941 года, защищая Москву, и похоронен в Подольске.
За участие в штурме ДОТ № 2 был посмертно награжден Золотой Звездой старший лейтенант Егоров, командир взвода танков Т-28.
Фенрик Пааво Миккола, комвзвода 6-й роты 15-го пехотного полка, был легко ранен 14 февраля 1940 года при обороне гиблого сектора Суо канта, между укрепрайоном Сумманкюля и высотой Марьянпеллонмяки. От госпитализации он отказался. После того как его рану перевязали в перевязочном пункте взвода, он направился обратно на передовую и был разорван прямым попаданием снаряда, не дойдя до своих позиций. Его останки и смертный медальон были найдены на поле боя в 1999 году. Он был похоронен рядом со своими боевыми товарищами в родном городе Хямеенлинна.
Мост, взорванный финнами при отступлении. Из коллекции Баира Иринчеева.
В 1942 году, когда финская армия вернула Финляндии Карельский перешеек, на полях сражений был организован поиск погибших солдат и офицеров финской армии. В том году были вскрыты обрушившиеся блиндажи и казематы ДОТ. Те погибшие, кого еще можно было опознать, были перезахоронены в родных городах и деревнях (это отличительная черта финской армии во Второй мировой войне). Погибшие, кого опознать было невозможно, были захоронены в братской могиле на восточной окраине деревни Сумма. Всего в ней было захоронено 204 неизвестных финских воина. В 1942 году на могиле был поставлен простой березовый крест, а вокруг могилы была установлена ограда из колючей проволоки.
После 1944 года, когда Карельский перешеек вновь отошел к Советскому Союзу, никакого памятного знака на финской братской могиле не было. Был ли березовый крест уничтожен советскими властями или же просто сгнил от времени — остается неясным, и спекулировать на эту тему было бы неуместно. Только после окончания советского периода в истории России, в начале 1990-х годов, правительства Российской Федерации и Республики Финляндия достигли соглашения об увековечении памяти павших. В рамках этого соглашения был установлен и памятник на братской могиле неизвестных финских солдат в деревне Сумма.
Это единственный памятник на Карельском перешейке, установленный правильством Финляндской Республики, на котором текст начертан на финском, русском и шведском языках. На других памятниках текст высечен только на финском и на русском. В деревне Сумма текст на шведском добавлен в память о швед-скоязычных солдатах армии Финляндии, погибших при прорыве Линии Маннергейма в ферале 1940 года.
При вскрытии обрушившегося каземата ДОТ № 2 «Тертту» были обнаружены останки лейтенантов Хинттала и Маннера, похороненных заживо при артобстреле 1 февраля 1940 года. По свидетельству родственников лейтенанта Хинттала, его тело очень хорошо сохранилось — в февральские морозы обрушившиеся многотонные глыбы стали своеобразным ледником, заморозившим останки обоих погибших офицеров. Лейтенант Хинт- тала похоронен на военном кладбище Хиеттаниеми в Хельсинки. Там же, согласно завещанию, покоится вместе со своими солдатами и главнокомандующий Армии Финляндии, маршал Карл Густав Маннергейм.
Младший сержант Эрнест Даниел Похъела, похороненный заживо 1 января 1940 года в уничтоженном ДОТ № 4, по-прежнему покоится в руинах ДОТ. Под крестом с его именем в его родной деревне Хаттула оставлено пустое место.
Меркни. Прорыв расширяется
Фронт наступления 90-й стрелковой дивизии к февралю 1940 года стал еще более узким, так как на ее правый фланг у железной дороги прибыла 80-я стрелковая дивизия. В результате 90-я стрелковая дивизия наступала на фронте 2,5 километра. Дивизия была усилена артиллерией — всего на участке наступления дивизии было сосредоточено 48 орудий 152-мм, 20 орудий 122мм, 34 орудия 76-мм, 24 45-мм пушек.
Артподготовка началась в 09.40 11 февраля и длилась полтора часа. За это время артиллерия на участке наступления дивизии выпустила 15 179 снарядов.
На левом фланге дивизии наступал 286-й полк с двумя ротами танков 160-го отдельного танкового батальона, на правом — 173-й полк с двумя ротами 157-го танкового батальона. 588-й полк стоял во втором эшелоне. Основной удар дивизия нанесла в районе высоты 44,8, по району обороны 3- го батальона майора Руотсало из 1-й бригады. Советские танки и орудия на прямой наводке насквозь пробивали насыпные финские траншеи на болоте. Финны сумели отбить большую часть атак, но один опорный пункт потеряли. В ночную контратаку был брошен резерв бригады, 1-й батальон капитана Каринно, но опорный пункт отбить не удалось. Только утром 12 февраля при введении в бой 1-го батальона 3-й бригады опорный пункт удалось отбить.
Аймо Мурсула, 2-й батальон 1-й бригады, вспоминает бои против 90-й стрелковой дивизии 11–12 февраля 1940 года в районе Меркки:
«…В предрассветной мгле мы увидели, почему нас подняли по тревоге. К нашим позициям ночью подъехали и встали на огневые позиции три танка противника. Два из них все еще маневрировали, выискивая подходящую огневую позицию. Танки были выкрашены в белый цвет. Перед башней одного из танков были связки бревен и веток, которые мы нарубили для расчистки секторов обстрела в октябре 1939 года. Маскировка, что ли? (Скорее всего на танк были установлены фашины для преодоления противотанковых рвов. — Прим. авт.). Танки встали в каких-то 60–70 метрах от наших траншей, но стояли так далеко, что гранатой их было не достать. Танки начали вращать башнями, ища подходящие цели, и открыли огонь по нашим огневым точкам. Таким образом они разбили большую часть наших огневых точек, и немудрено, так как им никто не мешал. Нужно было очень внимательно смотреть, куда танки поворачивали башни, и давать знак нашим, чтобы они успели оттуда убежать… Танки долго безнаказанно расстреливали наши траншеи, так как противотанковых пушек у нас не было. Единственная пушка Бофорс была в третьем взводе, левее, но из-за глубокого снега ее оттуда было быстро не доставить. Вдобавок в редком леске было не замаскироваться, и продвигаться нужно было со всей осторожностью.
