В связи с тем, что 8-я танковая дивизия стала первым соединением Вермахта, попавшим в окружение, будет небезынтересно сравнить ее действия с действиями оказывавшихся в «котлах» частей Красной армии. К каждой немецкой танковой дивизии была прикреплена эскадрилья отряда ближней разведки. В случае с 8-й танковой дивизией это была 3.(H)/41, вооруженная самолетами Hs126B-1, известными по прозвищу «костыль». Самолеты-разведчики «Хеншель» не только позволяли эффективно освещать обстановку на фронте, но и корректировать ответный артогонь, повышая результативность артиллерии соединения.
Поэтому можно смело сказать, что танки 38(t) немецкой дивизии не являлись ее надеждой и опорой. Помимо них, в дивизии было вполне достаточно других средств борьбы. ЖБД соединения буквально рассыпается в похвалах «костылям»:
«Проведенная сегодня [15 июля. — А. И.] эскадрильей разведка имела огромное значение для дивизии в ее затруднительном положении. Она позволила нарисовать целостную картину противника как на правом, так и на левом фланге, а также перед фронтом дивизии. Точные и ясные результаты разведки, сообщенные по радио и дополненные участком карты с указанием позиций противника, сброшенным с самолета, позволили распознать на правом фланге сильную угрозу (донесение об отдельных группах противника в общей сложности до 100 единиц техники, в том числе танки и артиллерия), а также выявить на левом фланге у Михалкино непосредственную серьезную угрозу для находившейся там боевой группы, осуществлявшей оборону фронтом на север. Эта своевременная информация о непосредственной угрозе обоим флангам позволила дивизии принять контрмеры»
[243]
.
Анализ полученных от разведки данных привел к неутешительным выводам. Дальнейшее наступление и даже удержание достигнутых рубежей грозило катастрофой. Командованием было принято решение отвести подразделения 8-й танковой дивизии, находившиеся между Сольцами и рубежом реки Мшаги, западнее железнодорожной линии Дно — Уторгош. Следует отметить, что никакого плотного внутреннего фронта окружения не существовало. Советским войскам не удалось прочно перехватить основные коммуникации противника и занять оборону фронтом на восток. Они лишь контролировали дорогу из Сольцов на запад артиллерийским огнем.
Простреливаемая артиллерийским огнем дорога, разумеется, тоже была для немецкого командования серьезной проблемой. Для прорыва нужен был надежный коридор, через который на запад могли отойти не только танки и БТРы, но и многочисленные автомашины соединения. Даже отход на Новгородском шоссе под покровом темноты мог превратиться в ад и расстрел автомашин и другой техники. Однако во второй половине дня 15 июля советские батареи, державшие под прицелом шоссе, были уничтожены или подавлены при помощи корректируемого с Hs126B-1 артиллерийского огня. В ЖБД 8-й танковой дивизии признается: «Противник так расположил батареи, что они могли контролировать место прорыва. 3 из них находились так близко и с таким хорошим обзором, что отход отрезанной передовой боевой группы без больших потерь был под вопросом»
[244]
.
В ночь на 16 июля начинается прорыв 8-й танковой дивизии из окружения через Сольцы на запад. Основная масса автомашин прорывается без помех, однако на рассвете они подвергаются ударам с воздуха. Арьергарды соединения при прохождении через Сольцы попадают под артиллерийский обстрел и несут потери. К 10.00 16 июля дивизия полностью сосредотачивается к западу от железной дороги Дно — Сольцы — Уторгош и переходит к обороне.
Кризис, возникший под Сольцами, непосредственно повлиял на действия 4-й танковой группы в целом. В ЖБД XXXXI корпуса 17 июля отмечается: «В рамках общего кризиса, вызванного вражескими прорывами в полосе LVI АК, наступление 269-й пд остановлено на достигнутых рубежах. Поскольку 3-й пд, по всей видимости, не удалось удержать рубеж Николаево — Уторгош, необходимо считаться с нарастающей угрозой единственной коммуникации корпуса, дороге Псков — Новоселье, и флангу 269-й пд»
[245]
. То есть немецкому командованию пришлось отказаться от планов наступления на Лугу пехотой.
В июле 1941 г. ограниченность успеха под Сольцами достаточно четко осознавалась советским командованием. В отчете штаба 1-го мехкорпуса отмечалось: «В результате медленных действий наших частей, действовавших севернее р. Шелонь, противнику, полуокруженному в районе Сольцы, частично удалось уйти от полного окружения»
[246]
.
Также надо сказать, что Военный совет Северо-Западного фронта в полной мере осознавал, на чем базируется достигнутый успех. В докладе на имя К. Е. Ворошилова от 19 июля 1941 г. прямо указывалось: «На Новгород-Порховском направлении, благодаря своевременному прибытию двух свежих дивизий (237 и 70) и наличию некоторого количества танков в 3 и 21 танковых дивизиях, в районе Сольцы нам удалось не только сломить наступательный порыв противника, но и заставить его отказаться от дальнейшего наступления в направлении Сольцы — Новгород»
[247]
.
Действительно, наступление в направлении на Новгород было отложено немецким командованием до подхода пехотных соединений. Собственно, сами Сольцы были взяты ударом с юга через Шелонь 11-й пехотной дивизией 20 июля 1941 г. Попытка 21-й пд внезапно переправиться через Шелонь в районе Шимска провалилась. Началась подготовка к планомерному наступлению на Новгород с привлечением сил, переданных из группы армий «Центр». Но рассказ об этом — впереди.
Лужский рубеж
Судьба любого города в ходе военных действий решалась уже на дальних подступах к нему. Сам по себе переход к уличным боям в той или иной степени означал провал защитников и кризис обороны. Для судьбы Берлина определяющими были бои на так называемом «Одерском фронте» — система обороны группы армий «Висла» на подступах к советским плацдармам, на Зееловских высотах, на рубеже рек Одер и Нейсе. Для Сталинграда таковыми стали бои в излучине Дона и позиционное сражение в районе Котлубани. Для Москвы — бои на Ржевско-Вяземском рубеже и Можайской линии обороны.
Командующий Северным фронтом генерал-лейтенант М. М. Попов
При благоприятном для защитников исходе боев на дальних подступах к городу даже выход противника к конечным остановкам городских трамваев имел уже больше психологическое, нежели военное значение. Определяющими для судьбы Ленинграда в 1941 г. стали бои на Лужском рубеже.
Не дожидаясь результатов боев на старой границе, советское Верховное командование озаботилось строительством нового оборонительного рубежа на дальних подступах к Ленинграду и заполнением его войсками. Уже 4 июля 1941 г. Г. К. Жуков направил Военному совету Северного фронта директиву Ставки ВГК, в которой было сказано следующее:
