Это утверждение, как мы сегодня знаем, не соответствовало действительности. 8-ю танковую дивизию предполагалось использовать именно на кингисеппском направлении. В этом разведчики Генштаба КА были, безусловно, правы. Тем не менее, как свидетельствует командующий ВВС Северного фронта А. А. Новиков, исчезновение из поля зрения 8-й танковой дивизии противника вызывало у штаба М. М. Попова серьезное беспокойство.
Боевые порядки обороны советских войск на Лужском рубеже по-прежнему были сильно растянуты. 191-я стрелковая дивизия двумя полками занимала фронт шириной 32 км, 2-я ДНО — 33 км, 90-я стрелковая дивизия — 22 км. Не лучшей была ситуация под Лугой. 10-й полк 3-й ДНО был растянут на фронте 27 км, 111-я стрелковая дивизия — 34 км, 177-я стрелковая дивизия — 32 км, 235-я стрелковая дивизия — 24 км. В резерве на Кингисеппском участке обороны была 4-я ДНО (без одного стрелкового полка), 14-я противотанковая бригада и танковый батальон полка ЛКБТКУКС.
Ополченческие дивизии в силу специфики формирования не пополнялись традиционным способом. 2-я ДНО на 5 августа насчитывала всего 6773 человека. Напротив, 90-я стрелковая дивизия была практически полностью восстановлена после боев начала июля и на 5 августа насчитывала аж 10 578 человек. Это был не рекорд: 191-я стрелковая дивизия насчитывала 14 142 человека. Еще одним исключением стало училище им. Кирова. Оно также не пополнялось ввиду специфики формирования и на 5 августа насчитывало 1255 человек. Надо сказать, что курсантский полк был своеобразной частью. У будущих офицеров, брошенных в бой как солдаты, к началу августовских боев была 471 обычная винтовка и 988 самозарядных. По сути своей это был отряд, два из трех бойцов которого имели самозарядку.
В резерве фронта была 1-я танковая дивизия В. К. Баранова. По состоянию на вечер 7 августа 1941 г. она насчитывала 24 КВ, 20 Т-28 (из них 6 в ремонте), 10 Т-50 (1 в ремонте), 61 БТ-7 (7 в ремонте), 4 Т-26 и 9 огнеметных танков
[309]
. Однако в дивизии вовсе отсутствовал мотострелковый полк. В связи с этим ее было сложно назвать полноценным подвижным соединением. Фактически это была масса танков непосредственной поддержки пехоты с развитой системой обеспечения и обслуживания, в частности понтонно-мостовым батальоном, ремонтными средствами, зенитками и разведбатом. Она могла быть использована для «армирования» обороны. Как средство для нанесения контрудара дивизия Баранова имела околонулевую ценность.
Если ранее полк ЛКБТКУКС концентрировался у Ивановского, то в начале августа он был растащен по всему Кингисеппскому участку обороны. К 3 августа танки полка расположены следующим образом:
3 танка КВ переданы 191-й стрелковой дивизии — Кингисепп;
10 танков Т-26 переданы 4-й ДНО — Кингисепп;
2 КВ и 2 Т-26 были приданы 2-й ДНО в районе Ивановского;
9 танков БТ, 3 танка Т-50, 6 танков Т-26 и 4 БА-10 были приданы 90-й стрелковой дивизии на сабском направлении. Тем самым силы танкового полка курсов были размазаны на широком фронте, и на направлении готовящегося немецкого наступления осталось только 2 КВ и группа легких танков.
Всего же на 1 августа 1941 г. в составе Северного фронта насчитывалось боеготовыми (включая войска, действующие против Финляндии): 39 КВ, 20 Т-34, 47 Т-28, 126 БТ-7, 172 БТ-2–5, 15 Т-50, 38 огнеметных танков, 100 Т-26, 124 Т-37–38
[310]
.
Оперативная пауза дала время на совершенствование оборонительных сооружений Лужского рубежа. Однако нельзя сказать, что он превратился в шедевр фортификации. В Директиве Военного совета Северо-Западного направления № 013/ОП от 29.07.41 давалась следующая характеристика состояния Лужской оборонительной позиции:
«Из поступавших донесений и докладов отдельных командиров и политработников с мест видно, что на переднем крае Лужской укрепленной полосы войска до сих пор не оборудовали своих позиций настоящими окопами, блиндажами и ходами сообщении. Окопы, которыми пользуются войска на переднем крае, представляют собой, как правило, плохо выкопанные ямки, в которых с трудом укрывается боец, и, разумеется, никакой продуманной системы, увязывающей передний край с инженерными сооружениями в глубине позиций, не имеется»
[311]
.
Также отмечались плохой выбор и маскировка артиллерийских, минометных и пулеметных позиций, слабое использование колючей проволоки и хаотичность минирования. Основным же недостатком Лужского рубежа являлось то, что на всем его протяжении, за исключением отдельных небольших участков, сооружения были вытянуты в одну линию, без глубины. Это означало, что после взлома этой первой линии шансы удержать противника в глубине были уже призрачными.
«Вскрытие» плацдармов у Ивановского и Сабска. Первоначально переход в наступление трех немецких оперативных групп был запланирован на 7 августа. Однако незадолго до назначенной даты погода резко ухудшилась. Германское командование было поставлено перед выбором: или начинать наступление без поддержки авиации, или вновь отложить его на неопределенный срок. Гёпнер предпочел атаковать без поддержки с воздуха. В 10.00 (9.00 берлинского времени) 8 августа 1941 г. под проливным дождем с грозой корпус Рейнгардта начал «вскрытие» плацдармов в низовьях Луги. Под удар четырех дивизий XXXXI моторизованного корпуса попали 2-я ДНО и 90-я стрелковая дивизия Кингисеппского участка обороны. Сразу же выяснилось, что оборона 2-й ДНО немцам не по зубам. Даже переданная в распоряжение Рейнгардта 1-я пехотная дивизия незначительно продвинулась вперед. В ЖБД XXXXI корпуса отмечалось: «Оборону противника здесь поддерживает мощный и маневренный артиллерийский огонь и, несмотря на плохую погоду, многочисленные удары авиации с разных высот. […] Люфтваффе, имея достаточно сил, из-за плохой погоды действуют лишь одиночными самолетами»
[312]
. Насчет «многочисленных» ударов авиации немцы, пожалуй, несколько преувеличивают. Из-за плохой погоды ВВС Северного фронта вели боевую работу ограниченно.
6-я танковая дивизия, продвинувшись на 1000–1500 метров, попросту остановилась. В ЖБД 4-го моторизованного полка указывалось: «Стрелки осторожно вышли из своих укрытий и, кое-где не обстреливаемые противником, добрались до передовой линии укреплений противника. Однако там их встретил настолько сильный огонь, что о продвижении вперед поначалу не приходилось и думать». В своих воспоминаниях Раус с явным неудовольствием констатировал: «Пехота 4-го моторизованного полка занялась безуспешным поиском слабых точек, чтобы все-таки попытаться прорваться. Отброшенные по всей линии смертоносным огнем невидимого врага, наши войска остановились по колено в болотной жиже, уткнувшись в путаницу проволочных заграждений, за которыми находились так и не выявленные советские позиции»
[313]
.
