Естественно, сдержать удар немецкого бронированного кулака находившимися восточнее Дубно частями было нереально и, как мы видим по оценке обстановки штабом фронта, даже не планировалось. Считалось, что это направление будет всего лишь флангом поворачивающего на юго-восток немецкого наступления. Тем временем оборона 36–го стрелкового корпуса по реке Стырь была взломана, и только поддержка механизированных корпусов удерживала пехотинцев от беспорядочного бегства назад. 228–я стрелковая дивизия 36–го стрелкового корпуса вместе с соединениями 19–го механизированного корпуса отходила на северо-восток. Фронт советских дивизий открывался, словно дверь, под нажимом немецких танковых и пехотных соединений, пропуская части 11 танковой дивизии XXXXVIII моторизованного корпуса к Острогу и далее на Шепетовку. Уже к 6 утра 27 июня 228–я стрелковая и 40–я и 43–я танковые дивизии 19–го механизированного корпуса отошли от Дубно к окраинам Ровно. В середине дня дивизии завязали бой с наступающими вдоль шоссе Млынув — Ровно немецкими танковыми частями. Не выдержав артиллерийского и авиационного удара, пехота начала отступать. Только контратака, удачно проведенная силами 86–го танкового полка при поддержке 43–го артиллерийского полка, восстановила положение, но немцы вскоре рокировали силы на параллельный маршрут. В 19.00 последовал удар вдоль шоссе Дубно — Ровно, и к 22.00 отряд немецкой мотопехоты при поддержке 15 танков ворвался на окраины Ровно. Перенос усилий III моторизованного армейского корпуса в обход Луцка резко увеличил плотность немецких войск на ровенском направлении. 228–я стрелковая дивизия была отброшена от Здолбунова, городка в нескольких километрах южнее Ровно. Тем самым сплошная линия фронта на этом направлении была прорвана, и оборону советских войск начали обтекать с юга, вынуждая отходить дальше на восток. В этих условиях H. B. Фекленко, командир 19–го механизированного корпуса, был вынужден принять решение об отходе на рубеж реки Горынь, в 20 км восточнее Ровно.
На острие немецкого наступления тем временем завязалась напряженная борьба за город Острог. В этих боях у Острога получила свое яркое отражение немецкая тактика захвата «шверпунктов», перекрестков узловых дорог, предмостных укреплений и тому подобных важных для развития операций городов, деревень и участков местности. Захватив подобный пункт передовыми отрядами, зачастую весьма скромной численности, они вынуждали советские войска пытаться его отбить с целью восстановления положения. В это время немцы подтягивали к захваченному пункту все новые силы и обороняли его часто в условиях почти отсутствующего снабжения. Сам факт наличия такого, пусть автономного, отряда в глубине обороны войск оказывал психологическое давление на советское командование и приковывал к нему значительные силы. Именно по такому сценарию развивалось сражение за Острог в конце июня 1941 г. Подошедшие к городу части 109–й моторизованной и 57–й танковой дивизий были вынуждены вести наступательный бой за овладение городом.
Утром 27 июня 381–й и 602–й мотострелковые полки 109–й моторизованной дивизии повели наступление на Острог со стороны селения Вильбовное, находившегося северо-западнее города. Артиллерийская поддержка атаки практически отсутствовала, поскольку 404–й артиллерийский полк не успел выйти к Вильбовному. Полки наступали только при поддержке 76–мм полковой артиллерии и огня 45–мм орудий танков Т–26 и БТ из состава 57–й и 13–й танковых дивизий. Преодолев реку Вилию по единственному мосту и вплавь, части 109–й дивизии начали бой за город. Уже в первые часы боевых действий дивизия потеряла своего командира. В 10 утра немцы обстреляли артиллерией село Вильбовное. Один снаряд разорвался рядом с колокольней, на которой располагался командный пункт соединения. Осколком был тяжело ранен командир 109–й моторизованной дивизии полковник Н. П. Краснорецкий. В командование соединением вступил заместитель Краснорецкого Н. И. Сидоренко.
Во второй половине дня к Острогу подошел 15 танковый полк 11 танковой дивизии немцев, и баланс сил сразу качнулся в сторону противника. Полковник Сидоренко подчинил себе часть разведывательного батальона 13–й танковой дивизии в составе танковой роты из 17 танков БТ, роты бронеавтомобилей (15 бронемашин), автороты, мотоциклетного взвода и бросил на помощь 381–му мотострелковому полку. Однако он не смог повлиять на исход боя. Немцы выдавили находившиеся в городе советские части, вынудив их отступить за реку Вилию под артиллерийским и пулеметным огнем. В городе остались окруженными 173–й отдельный разведывательный батальон дивизии и один батальон 381–й мотострелкового полка.
К ночи все, кто сумел переправиться через Вилию, сосредоточились в лесу восточнее Вильбовного. К вечеру к Острогу подошел 404–й артиллерийский полк 109–й моторизованной дивизии, поддержки которого так не хватало в дневном бою.
К 27 июня относится вступление в бой танковых дивизий 9–го механизированного корпуса К. К. Рокоссовского. В 7.00 20–я танковая дивизия М. Е. Катукова перешла в наступление в направлении деревни Петушки, населенного пункта примерно в 20 км северо-восточнее Млынува. Почему-то в своих воспоминаниях М. Е. Катуков датирует этот бой 24 июня: «Первый бой произошел 24 июня у местечка Клевань»
[197]
. На самом деле события, описанные в его мемуарах, происходили тремя днями позже. 20–я танковая дивизия в течение дня 27 июня вела наступательный бой, стремясь продвинуться в направлении Млынува. Немцы активно контратаковали и, обтекая фланги дивизии, вынудили ее отступить. 35–я танковая дивизия полковника H. A. Новикова в 3.00–4.00 часа утра 27 июня достигла рубежа Малин, Уездце (15 км севернее Млынува), где вошла в соприкосновение с передовыми частями 299 пехотной дивизии немцев. На этом рубеже 35–я танковая дивизия развернулась и обороняла его до исхода 27 июня. В конце дня К. К. Рокоссовский отдал приказ с наступлением темноты отвести 35–ю и 20–ю танковые дивизии на линию южной опушки леса в районе Ромашевская — Клевань, где они и закрепились. Константин Константинович впоследствии объяснил свое решение так:
«Мне думается, в этом случае правильнее было бы взять на себя ответственность и поставить войскам задачу, исходя из положения, сложившегося к моменту получения директивы Генерального штаба»
[198]
.
Действительно, наступление на широком фронте с открытыми флангами силами рахитичных танковых дивизий ощутимого успеха принести не могло. Кроме того, 9–й механизированный корпус седлал стратегическое шоссе Луцк — Ровно, и удержание его было само по себе важной задачей.
Все события 27 июня показывают могущество фактора неопределенности планов противника. Если бы немцы действительно повернули на Тарнополь, то решение о выводе корпусов И. И. Карпезо и Д. И. Рябышева из боя осталось бы в истории как весьма своевременное и разумное. В реальности оно лишь дезорганизовало лучшие механизированные соединения Юго-Западного фронта.
Выведенные из боя соединения 8–го и 15–го механизированных корпусов были возвращены в бой под нажимом из Москвы.
