«150–килограммовый заряд, спущенный через перископное отверстие, разворачивал стены сооружения в стороны. В одном месте бетонная крыша была отброшена от ДОТа и перевернута. Бетон растрескивался по слоям трамбования. Междуэтажные перекрытия разрушались полностью и погребали под своими развалинами находящийся в нижних казематах гарнизон»
[375]
.
Бетонные коробки с пулеметами кажутся неуязвимыми, если не владеть технологией их уничтожения. Вот как наши специалисты описывали немецкую технологию борьбы с ДОТами:
«Для действия против долговременных огневых точек немцы создают из саперов специальные блокировочные отряды. Такой блокировочный отряд составляется из 30–40 человек, которые разбиваются на две группы: штурмовую (20–25 человек) и резерв (10–15 человек).
Штурмовая группа, в свою очередь, делится на четыре подгруппы.
Первая подгруппа — ударная (4–5 человек), вооружена винтовками, ручными гранатами и ножницами для резки проволоки.
Вторая подгруппа — дымовая (3–4 человека), выделяется в случаях действительной надобности; ее задачи — постановка дымовой завесы при подходе к долговременной огневой точке подрывной и огнеметных подгрупп. Вооружена эта подгруппа винтовками, ручными гранатами и дымовыми шашками.
Третья подгруппа — подрывная (5–6 человек), вооружена винтовками, ручными гранатами и 3–килограммовыми саперными зарядами.
Четвертая подгруппа — огнеметная (7–8 человек), вооружена винтовками и огнеметами.
Резерв блокировочного отряда подразделяется на такие же подгруппы, кроме огнеметной (последняя в состав резерва не входит).
Наступление блокировочного отряда проводится следующим образом.
Под прикрытием артиллерийского, минометного и пулеметного огня блокировочный отряд небольшими перебежками пытается достигнуть проволочного заграждения перед долговременной огневой точкой.
Если нужно, дымовая подгруппа ставит непосредственно перед долговременной огневой точкой дымовую завесу. Ударная подгруппа проделывает проходы в проволочных заграждениях и пропускает подрывную подгруппу, которая подползает к долговременной огневой точке для разрушения выходящих на поверхность частей сооружения (броня, стволы орудий, пулеметы, вентиляционные отверстия). Через образовавшиеся после взрывов разрушения в амбразурах подрывники забрасывают защитников долговременной огневой точки ручными гранатами. С тыла под прикрытием дымовой завесы подбирается огнеметная подгруппа, которая выжигает входные двери казематов»
[376]
.
Эта технология использовалась немцами как при штурме укрепленных линий в период «блицкригов», так и при штурме полевой обороны. Перемотанные колючей проволокой, прикрытые минными полями, бетонными колпаками для пулеметных позиций, линии обороны на Лужском рубеже, под Вязьмой, Харьковом и Курском успешно прорывались немецкой пехотой именно с помощью тактики штурмовых групп. Остановить военную машину Третьего рейха бетонными коробками было невозможно. Решение было можно и нужно искать на поле маневренной войны. Красной Армии нужно было учиться организации контрударов. В огне приграничного сражения и боев на старой границе воспитывались командиры, которые впоследствии смогли организовывать эффективные наступления.
Оперативные выводы. Главным действующим фактором по-прежнему оставались последствия недоразвернутости войск РККА. Это позволило 6 и 17 немецким армиям громить противостоящие им 5, 6 и 26–ю советские армии по частям. В ходе приграничного сражения большие потери понесли дивизии армий прикрытия, в конце июня и начале июля эта печальная эстафета была передана «глубинным» стрелковым корпусам. Эти соединения были большей частью разгромлены в ходе отхода на старую границу в череде небольших «котлов», ударами с воздуха и в ходе не всегда удачных арьергардных боев.
Постоянным фактором также была неопределенность планов противника для командования Юго-Западного фронта. Опираясь только на разведсводки и общие соображения, штаб фронта раз за разом промахивался в определении направлений немецких ударов и концентрировал резервы совсем не там, где они были реально нужны. Основывая свою стратегию на тезисе, что немцы собираются отрезать отходящие армии от старой границы, М. А. Пуркаев и М. П. Кирпонос не использовали имеющиеся резервы для занятия УРов на бердичевском и житомирском направлениях. Точнее, резервы были в конце концов направлены на занятие УРов, но потеря нескольких дней уже не позволила их эффективно использовать. Эта же тенденция сохранилась и в дальнейшем. Расценив рывок к Киеву как направление главного удара, командование Юго-Западного направления сосредоточило основные усилия против III моторизованного корпуса. Это закладывало фундамент для грядущей катастрофы — окружения 6–й и 12–й армий под Уманью. Реальной целью группы армий «Юг» была организация крупного окружения советских войск ударами по сходящимся направлениям.
Помимо объективных факторов, действовали и субъективные. Советское командование недооценивало роль инструментов прояснения обстановки. 14 июля И. Н. Музыченко направил в штаб фронта запрос на выделение ему разведывательной авиации:
«*В** Связи с отсутствием разведавиации я не могу следить за мехсоединениями противника, прорвавшимися в тыл в направлении Киева, Белая Церковь, внезапное появление противника** в тылу армии срывает оперпланы и ставит в тяжелое положение управление войсками. Прошу обязать Разведотдел штаба округа информировать меня о движении мехчастей зап. Киев и выделить в мое подчинение разведэскадрилью»
[377]
.
На этом приказе была поставлена резолюция М. П. Кирпоноса и Н. С. Хрущева:
«1. Дайте указания Оперативному**. отд*елу**. 2. Музыченко придается истребительная авиация — пусть использует ее и для разведки»
[378]
.
Летчики — истребители не обладали необходимыми навыками для ведения разведки. Как и всякий «эрзац», заменитель, ведение разведки силами приданной армии авиации не давало полной картины. По иронии судьбы эти резолюции были наложены именно в тот момент, когда силы XXXXVIII моторизованного корпуса Вернера Кемпфа уже начали движение на юго-восток. Командование армии не имело возможности прощупать с воздуха обстановку. По большому счету возможности воздушной разведки были весьма скромными и у штаба Юго-Западного фронта. 315–й и 316–й разведывательные полки вместе насчитывали менее десятка боеспособных самолетов.
Вместе с тем было бы опасным заблуждением считать, что ошибки допускала только советская сторона. В ходе сражения за «линию Сталина» командование группы армий «Юг» допустило ошибку, исправить которую, с одной стороны, было легко, с другой — невозможно. Прорвавшись через укрепления Новоград — Волынского УРа в районе Гульска и достигнув Житомира, немцы увидели перед собой пустое шоссе на Киев. И это пустое шоссе потянуло их как магнит. Не останавливаясь в Житомире, танки, грузовики и мотоциклы III моторизованного корпуса Эбергарда фон Маккензена понеслись навстречу древней столице страны восточных «варваров». Но пустота шоссе давала лишь иллюзию безопасности. Продвигаясь в глубь советской обороны, немецкие подвижные соединения отрывались от своей пехоты и растягивали фланги. Легко было с ветерком на мотоцикле нестись по шоссе. Куда труднее было впоследствии удержать промелькнувшие мимо километры. Вытянувшаяся в сторону Киева «слепая кишка» III моторизованного корпуса стала для частей Э. фон Маккензена своего рода ловушкой. Самым простым с оперативной точки зрения решением был бы простой отход от города и сокращение длины флангов. Но с точки зрения политической это было совершенно немыслимо. Прорваться к столице Украины, а затем трусливо побежать назад было серьезным пятном на репутации как конкретных персон из руководства группы армий «Юг», так и вермахта в целом. Поэтому немцы были вынуждены удерживать этот вполне бесполезный с точки зрения задач кампании рубеж, а впоследствии сочинять умные книги о «припятской проблеме». А. Филиппи, оставаясь на общей для послевоенных немецких историков и мемуаристов позиции «как Гитлер помешал нам выиграть Вторую мировую войну», пишет:
