Обычной дистанцией для ведения огня из СУ-100 по тяжелым танками — 1000–1300 метров, по средним танками и самоходкам — до 1500 метров, а иногда и больше. Огонь как правило велся с места, а иногда с коротких остановок. С указанных дистанций СУ-100 поражали все типы немецкой бронетехники, причем как правило, с первого попадания.
Взаимодействие самоходок с другими частями осуществлялось следующим образом. Командир самоходно-артиллерийского полка и командир стрелкового полка как правило находились на одном наблюдательном пункте или имели между собой телефонную связь. Командиры стрелкового батальона и батареи САУ все вопросы урегулировали на местности лично, и также при необходимости имели телефонную связь. Командир бригады СУ-100 поддерживал постоянную связь по радио с командиром стрелковой дивизии, которой он был придан. Это позволяло в ходе боя оперативно получать информацию и принимать необходимые решения.
Вместе с тем, во время сражения выявился ряд существенных недочетов в организации взаимодействия с СУ-100.
Так, слабо организовывалось огневое прикрытие самоходок полевой артиллерией, пехота не оказывала помощи экипажам при преодолении заболоченных участков местности, а некоторые общевойсковые командиры пытались использовать СУ-100 в качестве танков поддержки пехоты. Например, командир 36-й гвардейской стрелковой дивизии приказал батарее самоходок наступать впереди пехоты. Из-за отсутствия пехотного и артиллерийского прикрытия СУ-100 попали под огонь немецких противотанковых орудий, в результате чего три самоходки сгорело.
Существенным недостатком СУ-100, выявленным в ходе боев, было отсутствие на ней пулемета. Из-за этого машины на близких дистанциях оказывались беззащитными против немецкой пехоты. В качестве временной меры рекомендовалось придавать каждому экипажу ручной пулемет, а также 8–10 таких пулеметов включать в состав рот автоматчиков самоходно-артиллерийских полков СУ-100.
Огнеметный танк Pz.III (Flamm), оставленный на поле боя. Район озера Балатон, март 1945 года. Танк принадлежал 351-й роте огнеметных танков (АСКМ).
В первые дни немецкого наступления для усиления танковых частей фронта использовали даже учебные части. Так, 8 марта в состав 26-й армии прибыл 22-й танковый полк, сформированный из учебного полка с тем же номером. В докладе отмечалось, что «ввиду того, что танки были из состава учебного танкового батальона и находились на полигоне и танкодроме, а также то, что расстояние до места сосредоточения 115 км, полк сосредоточился с опозданием на 10 часов». Всего в полку имелось 11 Т-34, 3 СУ-76, 1 СУ-85 и 1 КВ-1с. Эта часть вела боевые действия вплоть до 16 марта. Что касается пополнения матчастью, то за период с 6 по 16 марта фронт получал пополнения только один раз — 10 марта прибыло из центра 75 СУ-76, 20 «шерманов» и 20 Т-34. Самоходки поступили на укомплектование 1896, 1891, 1202-го самоходных полков, 18-го танкового корпуса и самоходных дивизионов 4-й гвардейской армии, «шерманы» — в 1-й гвардейский механизированный, а тридцатьчетверки — в 23-й танковый корпуса. Кроме того, некоторое количество танков восстановил 3-й подвижный танкоремонтный завод фронта. Например, 6 марта с него передали 18-му танковому корпусу 20 отремонтированных тридцатьчетверок.
Заключение
Последняя немецкая наступательная операция Второй мировой войны планировалась с большим размахом. Однако даже в это время — а на дворе была уже весна 1945 года — многие немецкие расчеты проводились на основе недооценки возможностей противника.
В тактическом отношении немецкие танковые силы проявили себя много слабее, чем в предыдущих операциях, например в январских «конрадах». В советских документах по этому поводу говорилось:
«Если в предыдущей операции противник применял широкий маневр своими механизированными войсками, то в данной операции маневренность с одного участка на другой была незначительной. Противник вел бой в одном направлении используя лишь отдельные группы танков с одного участка на другой в пределах действия соединения».
Оборонительные бои под Балатоном в марте 1945 года интересны тем, основная тяжесть борьбы с танками противника легла на артиллерию. Советские танковые части играли в этих боях второстепенную роль.
Тактически советская противотанковая, дивизионная и самоходная артиллерия проявила себя с самой лучшей стороны. Твердо укоренились приемы ведения огня с коротких расстояний в наиболее уязвимые места танков и САУ — борта и корму. При этом наиболее боеспособное на тот момент танковое объединение Германии — 6-я танковая армия СС — понесла огромные потери:
«В период наступления немецкое командование предприняло ввод танковых групп от 40 до 80 единиц одновременно на нескольких направлениях с целью рассредоточения и распыления наших средств противотанковой борьбы. При таких действиях противник не достиг успеха, а такая тактика привела его к потере 80 % танков и САУ, которые были уничтожены нашей противотанковой артиллерией, танками, самоходками и авиацией».
Что касается потерь, в технике, то по данным фронта за десять дней боев было сожжено 324 танка и САУ, а также 120 бронетранспортеров; еще 332 танка и САУ и 97 бронетранспортеров было подбито. По немецким же данным, на 13 марта безвозвратные потери 6-й танковой армии СС составили 42 танка и 1 БТР (!). правда при этом 396 танков и САУ и 228 БТР находилось в краткосрочном и долгосрочном ремонте. А если учесть, что по немецким документам краткосрочный ремонт мог длиться месяц (а иногда и больше), а для долгосрочного время вообще не определялось, то будет ясно, что немецкая система учета потерь весьма далека от истины. Кроме того, следует учесть, что к долгосрочному ремонту относили и те машины, которые требовалось эвакуировать с поля боя. А еще у немцев машины могли переходить из категории в категорию: сначала краткосрочный ремонт, потом долгосрочный, а затем ее списывают как безвозвратную потерю. Вот так.
В целом, если мы возьмем цифру сгоревших бронеединиц, заявленных 3-м Украинским фронтом, мы не сильно погрешим против истины. Подтверждением этому служат фото подбитой в районе озера Балатон немецкой бронетехники, которую снимали во второй половине марта 1945 года. В распоряжении автора имеются фото, на которых отмаркировано советской трофейной командой 279 танков и САУ, из них 70 «пантер», 40 Pz.IV, 28 «королевских тигров», 3 «тигра I», 44 истребителя танков (Pz.IV/70 и «Херцер»), 22 штурмовых орудия, 17 венгерских танков и САУ и ряд других машин. При этом максимально видный на подбитой технике номер трофейной команды — 355. Учитывая, что на фото 279 бронеединиц и всего один бронетранспортер можно предположить, что пропуски в нумерации относятся к БТРам. Таким образом можно смело говорить о безвозвратных потерях немцами не менее чем 250 танков и САУ в ходе операции «Пробуждение весны». Что касается советских потерь, то за 10 дней боев они составили 165 танков и САУ, из них больше всего было Т-34 — 84 штуки и СУ-110 — 48. 16 марта 1945 года части 3-го Украинского фронта начали наступательную операцию, позже получившую название «Венской». Понесшая огромные потери 6-я танковая армия С С не смогла оказать серьезного сопротивления, и буквально через две недели оказалась выбитой из Венгрии в Австрию. Ее остатки сдались частично советским, частично американским войскам под Веной в мае 1945 года.
