– Ага. Я все время думаю о десяти тысячах.
– Не о том ты думаешь. Ох не о том!
– А что может быть лучше денег?
– Ну, к примеру, собственная могила.
– Ха!
– Понимаю, она не так хороша, как сорены, но гораздо ближе к тебе, чем обещанная Йохом награда.
– Эта… ты к чему?
– Ты что? Совсем тупой?! – неожиданно рассердился Гнус. – Постоянно забываешь о Лаэн. Проспал, когда она половину деревушки под корень снесла? Думаешь твоя пустая башка крепче?
Бамут опустился на колено и стал подбирать хворост. Некоторое время арбалетчик сердито сопел, придумывая достойный ответ.
– Добрая сталь любую дрянную магию остановит, если, эта, с умом подойти. Не ты ли некроманту горло вскрыл?
– Ну, я. Колдун нас ни во что не ставил. А Лаэн знает, на что и я и ты способны. Я не хочу к ней приближаться, даже когда она спит. К тому же остается Серый. Он в состоянии выпустить из кого-нибудь душу, пока его завалят. Неоправданный риск.
– Нас трое, а их двое.
– Эти двое пятерых стоят. К тому же… ты думаешь, Шен на нашей стороне?
– Да.
– С чего бы?
– Я с ним говорил.
– Когда?
– Успел во время вчерашней стоянки.
– Ну-ну. Я в нем не сильно уверен.
– Эта… Если тебе не нравится парень, то это ничего не значит. Кнут к нему относился нормально.
– И где твой Кнут? Тухнет с проломленной башкой в какой-нибудь навозной яме. Прости меня Мелот за такие слова. Я еще раз говорю, что Шену не доверяю. К тому же есть разница – делить десять тысяч на двоих или на троих.
– Так все же ты решился? – обрадовался Бамут.
– Решиться – не значит сделать. Будем ждать благоприятного момента. Если он представится. А сейчас рано дергаться. Серый ведет нас. Коли уберем его, вовек из лесов не выйдем.
– А если, эта, до самой Альсгары твоего момента не будет?
– Тогда забудь о деньгах. Идем.
Почти стемнело. Гнус и Бамут подняли с земли заготовленный хворост и ушли по направлению к стоянке. Так. Так. Так.
Что же, предположения насчет этих скотов полностью оправдались.
Я сдержался и не стал их трогать. Несмотря на опасность сосуществования, ребята могли пригодиться. Лишние руки в таких местах никогда не бывают лишними. А если нам суждено нарваться на кого-нибудь из семейки говов, я без всякого сожаления отправлю им в глотку эту троицу.
Пока Лаэн рядом, не стоит слишком опасаться того, что они отправят нас в Счастливые сады. До того как мы выйдем на тракт, можно не беспокоиться, что нас посмеют укусить. А вот когда лес закончится, придется от них избавиться.
Я начал продвигаться в сторону тропки, по которой мы шли весь день. Она находилась ярдов на триста правее того места, где крутились Гнус с Бамутом. Небо приняло густой фиолетовый оттенок, и на нем высыпали первые звезды. Прекрасно видна Змея, и Синее пламя на ее хвосте ярко горит, указывая на юг. Сверившись с направлением, я двинулся вперед.
Ненавижу ходить по ночному лесу. Не человеческое это дело. Хотя в былые времена я знавал опытных следопытов, способных перемещаться во тьме дремучей чащи так, словно они шли по городской улице. Я подобными умениями не обладал. Приходилось таращить глаза, чтобы не стукнуться лбом о какой-нибудь древесный ствол. Но это мало помогало. Луны, как назло, еще не было.
Я остановился и, держа наготове лук, встал за дерево. От глаз не было никакого толку, так что пришлось прислушиваться, надеясь уловить подозрительный шорох. Но минки сменялись минками, а ничего не происходило.
Все как обычно в ночном лесу. Шелестел ветер в древесных кронах, где-то вскрикнула проснувшаяся птица. Что же. Буду надеяться, нас, и правда, никто не преследует. Я пересек тропку, снова углубился в чащу, теперь уже возвращаясь обратно, и вновь оказался у опушки, где обнаружил Гнуса и Бамута. Далеко-далеко впереди мерцал теплый огонек костра. Пахло жареным мясом, и в животе немедленно заурчало. Я уже мечтал о доле тетерки, когда слева, совсем рядом, едва слышно хрустнула ветка.
Стрела ушла в темноту, прежде чем я успел подумать о том, что произошло. Звук, раздавшийся мгновением позже, известил меня о том, что я промазал и угодил в дерево. Я громко гаркнул, предупреждая сидевших у костра об опасности, и отправил вторую стрелу на удалявшийся от меня шорох. Так и не понял, попал или нет.
Проклятие! Меня чуть не застали врасплох! Если бы сидевшему в засаде не попалась под ноги эта расчудесная ветка – неизвестно, как бы все повернулось.
– Что случилось? – Лаэн прибежала первой.
Гнус и Шен с горящими ветками вместо факелов спешили за ней. Бамут вооружился арбалетом.
– Здесь кто-то был. – Я не отрывал взгляд оттуда, куда «ушла» моя стрела.
– Кто? – нахмурился Шен.
– Я знаю? Свет у вас. Проверьте землю. Может, остались какие-нибудь следы. Вон там. И вот там.
Первую стрелу мы нашли довольно быстро – она застряла в чинаре. Недалеко от нее обнаружилась сломанная ветка, которая, возможно, спасла мне жизнь.
– Ничего не значит. – Лекарь мне не верил. – Она могла так проваляться год.
– А трещало у меня в голове, – мрачно отозвался я.
– Не удивлюсь, – огрызнулся он. – Света слишком мало, чтобы о чем-то говорить.
В руках Лаэн возник шарик, излучающий бирюзовый свет. Его хватало на то, чтобы осветить лес на расстоянии двух ярдов. Я заметил, что, когда мое солнце произнесла заклинание, Гнус отшатнулся. Отлично! Это заставит его быть осторожным и не совершать опрометчивых поступков.
– Этого хватит? – устало спросила она, протягивая «светлячка» Шену.
Лекарь, не дрогнув, принял его на ладони. Вопросительно посмотрел на меня.
– Я стрелял дважды.
– Куда?
Получив направление, они начали искать.
– Есть! – откликнулся через минку Бамут.
Мы поспешили к нему и увидели, что он вертит в руках стрелу. Гнус взял ее, поднес к глазам.
– Ты все же кого-то зацепил. На ней кровь. – Маленький убийца осторожно попробовал окровавленный наконечник кончиком языка. – Человеческая.
– Да ну? А ты пробовал еще какую-нибудь? – ехидно поинтересовался Шен.
– Да пошел ты! – сразу же зарычал Гнус.
– Заткнитесь, – приказала Лаэн. – Человеческая она или нет, ясно одно – здесь действительно кто-то был. Я думаю, нам придется дежурить по ночам. Иначе можно однажды не проснуться.
Ее предложение было встречено одобрительным молчанием.
Поговорить с Лаэн я смог лишь на следующий вечер, во время привала. Важный разговор запоздал на целых пять дней, но тут уж ничего не поделаешь. На все мои мысленные призывы она отвечала упорным молчанием.
