– Ничего подобного. Я и сам мог с ними справиться.
– Клянусь Угом! – Га-нор от возмущения даже сел. – Ты самая неблагодарная свинья на свете, Лук! Мало того, что я спас твою шкуру и мы вместе протопали через половину юга, так ты еще в Альсгару меня привел. Чего я здесь забыл?! Война идет на востоке и севере, а я прохлаждаюсь и вот уже неделю без толку обиваю пороги Башни.
– Знаешь, отчего ты такой злой? – Лук рухнул на кровать, и та протяжно скрипнула под его весом. – Потому что привык у себя на севере по лесам да снежным тундрам разгуливать и город тебя пугает.
– Умник. Что бы я без тебя делал… – вздохнул Га-нор.
– Вполне возможно, что твоей рыжей башкой набаторцы уже давно бы играли в мяч. Слышал же, что происходит, лопни твоя жаба! Перешейки Лины взяты. Гаш-шаку в осаде, Окни взят и предан огню и мечу. Не пройдет и двух недель, как бои начнутся у Лестницы Висельника. С нее открывается прямая дорожка в центр Империи и к столице. Не подумай, что я трус, но уж лучше здесь, чем в том пекле, да еще и по соседству с некромантами.
– Я никогда не считал тебя трусом, – сказал следопыт и тут же добавил ложку дегтя. – Только дураком, а это разные вещи. Я воин. Мое дело воевать, а не шастать на поклон к Ходящим, ожидая, когда глупые перепелки изволят нас выслушать. Сколько мы будем просить этой… твоей… аудиенции?! Неужели не понимаешь, что никто нас и видеть не хочет?!
– Если тебе так не терпится сражаться, то помяни мое слово, скоро война до нас докатится. Тогда и будешь махать мечом, пока не лопнешь, приятель.
«Или пока тебя не зарубит более ловкий, чем ты, набаторец», – закончил про себя Лук.
– Давай поступим так, – сказал Га-нор, глядя в потолок. – Если через пять дней все будет на том же месте, что и последнюю неделю, и нам каждый раз будут указывать на дверь – я ухожу.
– Куда, позволь спросить?
– Туда, где воюют наши. А если не получится, то – домой. Я клялся клану, пусть теперь старейшины решают, как мне служить.
– Не говори ерунды, рыжий. Твой север слишком далеко отсюда, а у Лестницы Висельника – набаторцы. Не прорвешься.
– Есть еще море.
– Думаю, там положение не лучше. Клык Грома на западном перевале от Лоска вполне могли обложить. В Центральную Империю ведут две хорошие дороги, и обе они могут быть перекрыты. Ты никуда не денешься с юга. Во всяком случае, сейчас.
– Я попытаюсь, парень. Ведь знаешь, что у меня может получиться.
– Может, – неохотно согласился Лук. – Дети Ирбиса народ упорный. Поступай как знаешь. Но я сделаю то, зачем сюда пришел. Я должен рассказать Ходящим о Кори.
– Думаешь, они еще не узнали?
– Какая мне разница? Я должен.
– Клянусь Угом! Ты настоящий солдат, – с издевкой произнес Га-нор. – Тупой и упрямый.
– Уж это точно. – Лука нисколько не злило, когда северянин начинал его донимать, хотя он и сам не знал почему. – Ладно, я спать хочу.
– Ты так и не сказал, где гулял.
– В кости играл, – неохотно ответил солдат.
– Конечно же, на те деньги, что нам оставила Лаэн?
– Да.
– А жить мы на что будем, когда ты все спустишь?
– Я выиграл, лопни твоя жаба!
– Неужели? – Га-нор удивился. – Не верю. Ты обычно проигрываешь.
– Не всегда.
– Небось мухлевал.
– Немного, – не стал отрицать Лук.
– Завтра отдашь все деньги мне.
– Почему?! – Солдат подскочил как ошпаренный.
– Потому что ты в любой момент можешь сесть играть с тем, кто жульничает лучше тебя. А я не хочу остаться в Альсгаре с пустым карманом, – непреклонно заявил северянин. – К тому же ты до сих пор не отдал мне долг.
Упоминание о долге заставило Лука промолчать. Он обиженно сопел, возился на кровати, потом устроился и затих. Га-нор мысленно поблагодарил Уга за то, что говорливый товарищ наконец-то заснул. Северянин полежал еще какое-то время, думая о том, что с утра надо отправиться в Высокий город пораньше, и если секретарь в Башне вновь начнет водить их за нос, взять его за горло и сжимать руки до тех пор, пока Лука не допустят к кому-нибудь из Совета.
Впрочем, тишина длилась недолго.
– Га-нор, ты спишь?
– Пы-та-юсь, – процедил северянин, не открывая глаз. Мысленно он посылал на голову Лука все проклятия и ледяной топор Уга в придачу.
– Я о Лаэн подумал. Жалею, что мы ее отпустили. Как она теперь тут одна?
– Думаю, что прекрасно. Гораздо лучше, чем мы. Спи.
– Интересно, встретилась она с Нэссом? Вообще, смогли ли они тогда вырваться из Плеши? Мы ведь о них ничего не знаем. Ни о Нэссе, ни о Гисе, ни о Шене. Как думаешь, им повезло так же, как и нам?
– Я ничего не думаю, Лук. Я хочу спать. Что до них – на все воля Уга. Хороших воинов он обычно бережет.
– Можешь смеяться, но я успел привыкнуть к их компании. Думаю, вместе нам было бы проще.
– Не было бы никаких «вместе», – резко оборвал рассуждения приятеля Га-нор. – Вряд ли убийцы стали бы с нами долго возиться. Как я понял, у них в городе свои дела. А у тебя – свои.
– Ты кого убийцами-то назвал? – оторопело спросил Лук.
– Нэсса и Лаэн.
– С чего бы?
– Он гийяны.
– Кто?!
– Мастера. Убивают за деньги.
– Я знаю, кто такие гийяны. Просто мне показалось, то ты так назвал…
– Наших общих знакомых, – перебил его сын Ирбиса.
Повисло недолгое молчание. Лук переваривал новости.
– Ты уверен?
– Да.
– Но…
– Клянусь Угом, я сказал правду. Теперь мы можем спать?
– Да. Слушай. А Шен, он тоже?
– Не знаю.
Спустя минку Га-нор уже спал, а Лук глядел в потолок, все еще не веря словам товарища.
Глава 18
Тиа вышла к Орсе, когда стемнело. Она остановилась в роще прибрежных ив, не дойдя до воды нескольких ярдов, и, не спуская глаз с противоположного берега, села. Могучая река не спеша текла к морю и горела отраженными в воде ночными огнями Альсгары. Сейчас южная столица больше всего напоминала столицу Сдиса – Сахаль-Нефул, когда к нему приближаешься после заката со стороны Великой пустыни.
Тиф смотрела глазами Порка и не могла поверить в увиденное, хотя и предполагала нечто подобное. В последний раз она лицезрела эти стены и башни пятьсот лет назад, в тот день, когда часть Совета взбунтовалась и решила уничтожить остальных. Двадцать из них выступили против Матери и ее сторонников, и лишь восьми, тем, которых много позже назвали Проклятыми, удалось ночью покинуть город, спасаясь после неудачного мятежа. Да, они уничтожили многих, включая саму Мать, но растратили слишком много сил, чтобы сражаться с теми, кто пришел на помощь Сорите из Радужной долины.
