Стрелять мы неплохо научились из всех видов стрелкового оружия, раз пять были занятия по бросанию гранат. Из нас не готовили командиров пехотных взводов, но я думаю, что мы в плане стрелковой и тактической подготовки мало чем уступали выпускникам ускоренных пехотных курсов младших лейтенантов. Еще раз хочу заметить, что нас готовили к строго определенной задаче — спасать жизни раненых на поле боя.
— Но хватает в истории войны примеров, когда медики становились пехотными командирами.
— Война и не тому научит.
Летчик-штурмовик ГСС Емельяненко, тоже когда-то учился в консерватории, а легендарный командир батальона майор Рапопорт, будущий академик-генетик, до войны в микроскоп глядел в лаборатории, а не в прицел снайперской винтовки.
Но тут речь идет о курсантах военно-медицинских училищ или о военфельдшерах. А от дипломированного врача, или даже от зауряд-врача никто не требовал знаний по тактике стрелковой роты в бою. В июне 1942 года нас выпустили из училища, присвоили звание лейтенантов м/с. В составе группы из 50 человек я прибыл в Подмосковье на формировку.
— В какую часть вы попали?
— Вначале я попал в не очень понятное формирование. Собрали стрелковую бригаду и в течение месяца мы изучали английское вооружение, и еще несколько странных вещей под названием спецкурс. Было несколько десятков солдат из бывших студентов, знавших английский язык в разной степени.
По бригаде поползли слухи, что нас готовят к переброске в Англию, чтобы принять участие в открытии Второго фронта. Тогда этот термин уже прочно вошел в наш обиход. Но вскоре, видимо, как сейчас принято говорить — этот проект закрыли, и нас всех распределили по разным частям.
— До сих пор ходят слухи, что один батальон советской морской пехоты был дислоцирован в Англии уже в 1943 году. А так ли это? — не знаю. В официальных источниках на эту тему ничего нет. Скорее всего, очередной миф войны.
— Не полагайтесь особо на официальные источники. Я воевал в сорок третьем на Малой Земле, под Новороссийском.
Когда брежневские прихлебатели в 70-х годах объявили сражения на Малоземельном плацдарме главной битвой ВОВ, то я в газетах такое читал со ссылкой на официальные источники, что потом долго не мог понять, а где я вообще был шесть месяцев 1943 года? Может, на другой Малой Земле?
Кричали при Брежневе на каждом шагу — мол, мы там половину вермахта перебили.
А что там творилось на самом деле, я до сих пор по ночам во сне вижу.
Ладно, продолжим. После расформировки английской бригады я получил направление на должность фельдшера 180-й отдельной роты тяжелых ранцевых огнеметов. Рота стояла в Кузьминках, в резерве ГК.
— Что такое огнеметная рота?
— Это были части армейского подчинения, но принадлежавшие химслужбе.
Я попал в роту старшего лейтенанта Хаустова. Отличный был мужик. В роте были огнеметы ФОГ-1, это огнеметы на станках, стрелявшие одноразовыми зарядами. Но был у нас одно время и взвод ранцевых огнеметов РОКС. Рота предназначалась для ведения боев в городских условиях или в стационарной обороне. В чистом поле от нас толку не было. РОКС бьет на 30 метров, а ФОГ в действительности всего на 70 метров. Я один раз видел подобную попытку применения огнеметов в стрелковых порядках во время атаки на равнине. Никто не смог приблизиться к немцам на расстояние залпа. Всех огнеметчиков перебили еще до того.
Рота была очень большой, свыше 200 человек личного состава. Одних огнеметов было порядка ста единиц, и это еще не полный комплект.
— Как долго формировалась ваша часть?
— В начале февраля 1943 года нас погрузили в эшелон и через Среднюю Азию (!) мы поехали на фронт. Направили на Кавказ. Прошли Беслан, Моздок и в итоге оказались в районе Новороссийска. Ротного Хаустова у нас забрали и вместо него прислали какого-то жлоба. А через два дня всех огнеметчиков раскидали по Малоземельному плацдарму.
Я получил приказ развернуть медицинский пункт в районе цементного завода.
Я не подчинялся напрямую какой-либо медслужбе из 18-й армии. Сказали идти на передовую, и я пошел с двумя санитарами, хотя, по идее, я должен был остаться с управлением роты.
Приказали, а что я тогда понимал?
Пока до завода дошли, а вернее доползли, я думаю, что нас как минимум пять раз должно было убить. Жуть…
Артобстрел не прекращался ни на минуту, а сверху немецкие пикировщики…
Объяснили, что в тылу, где-то в километре от меня, дислоцирована санрота, которая обязана обеспечить меня необходимыми медикаментами и снаряжением.
Оборону в районе завода держала морская пехота. В подвале разрушенного цемзавода я развернул медпункт, в котором прошли шесть месяцев моей фронтовой жизни.
— Что пришлось испытать за эти месяцы?
— Лучше не рассказывать. Но пару вещей я хочу вам сказать. Действительно, героизм на Малой Земле и в боях за Новороссийск был массовым. Хоть и не люблю я высоких фраз, но здесь нельзя подобрать других слов! Легкораненые, в подавляющем большинстве, по своей воле возвращались в траншеи. Я преклоняю голову перед мужеством морской пехоты.
Ведь там действительно было неимоверно трудно.
Как-то слышал из чужих уст формулировку тех боев «Позиционная война в условиях очаговой обороны». А там была война другая: немцы истребляют тебя день и ночь из всех видов оружия, а наш солдат держит позиции, да все время ходит в атаки, пытаясь расширить плацдарм.
Какая-то жизнь на плацдарме появлялась только ночью.
Приносили еду, боеприпасы, бинты, эвакуировали раненых. Ночью можно было рискнуть и выпрямиться в траншее в полный рост. Но когда днем мне приходилось выходить из своего подвала наверх, чтобы принять или вытащить раненых, я нередко прощался с жизнью. Уцелеть там было весьма сложно.
За все это время я не видел ни одного врача рядом с собой. Никто не хотел лезть в это пекло… Вам будет тяжело представить, какие потери мы там несли…
— 30 лет назад я еще был школьником, но, как и все из моего поколения, хорошо помню, что из Малой Земли сделали культ. На каждом углу висела картина: Брежнев вручает партбилеты в окопах на Малой Земле, а по радио только и слышался оперный бас, исполняющий песню «Малая Земля, священная земля!..» Я не кощунствую. Песня, кстати, замечательная. Но уже тогда появился анекдот о том, как фронтовика вызывают в партком и спрашивают: «Вы воевали на Малой Земле или отсиживались и прятались от войны в окопах Сталинграда?» Был ли Брежнев там?
— Никогда Брежнев на Малой Земле не был. В 70-е годы борзописцы и лизоблюды просто отрабатывали свой хлеб и сочиняли приятные байки для услады вождя КПСС. Еще раз скажу, бои на Малой Земле были страшными и ожесточенными, люди вели себя геройски, но эти бои не были грандиозным сражением ВМВ.
Помню, в то время начали толпами рыскать журналисты, военкоматчики, придурошные пионеры с просьбой: «Вы воевали в 18-й армии под Новороссийском? Расскажите нам о боях на Малой Земле».
