Опомнившиеся асакри принялись палить из мушкетов, и огонь почти из сорока стволов мгновенно образумил туземцев, вооружённых луками. Правда, четыре или пять мушкетов у них тоже имелись, но пули аскари начали градом бить по скале, и туземцы отступили, укрывшись от обстрела.
Оставалось только воспользоваться моментом, и уже через пару минут, подхватив брошенный груз, негры и белые изо всех сил бежали обратно. Единственно, что делало отступление не совсем беспорядочным, был арьергард белых, вооружённых карабинами. Теперь, когда шок от внезапного нападения исчез, четырёх винтовок было достаточно, чтобы держать нападавших на расстоянии.
Постепенно приходя в порядок и на ходу перестраиваясь, караван двинулся дальше и, миновав опасный район, остановился. Требовалось дать людям передышку и оказать первую помощь раненым. Стрелы туземцев всё-таки весьма чувствительно зацепили нескольких носильщиков и аскари.
После короткой остановки, слегка перестроившись, караван двинулся дальше. Теперь Менс с Симбонангой шли первыми, а Шаво вместе с Гуро и Шкуриным на всякий случай остались в арьергарде, при этом Шаво с лейтенантом, задерживаясь по любому поводу, всё больше отставали от цепочки носильщиков.
Сначала Пётр не придал этому значения, однако после того, как негры ушли далеко вперёд, заметил:
— Послушайте, мне кажется, нам всё-таки надо держаться вместе.
— Вот мы и держимся, — как-то двусмысленно отозвался Гуро и вдруг спросил: — Слушайте, Томбер, а это не ваши ли друзья устроили нам засаду?
— Что? — Пётр обалдело уставился на лейтенанта. — С чего вы взяли?
— Есть с чего, — Гуро оглянулся и неожиданно наставил на Петра карабин. — А ну выкладывайте, Томбер, кому служите? И не выкручивайтесь! Мы в ваши сказки про большую любовь не верили и с самого начала следили за вами. И про то, как вы вокруг крутились и как разгрузку подсмотрели, тоже знаем. Вот только нападения не ожидали… Ну!
Пётр остановился и тяжёлым взглядом посмотрел на лейтенанта. Он понимал, что попал в западню, и в конце концов Гуро спустит курок. Терять было нечего, и Шкурин, резко рванувшись вперёд, подбил рукой направленный на него ствол, а затем ловким движением швырнул лейтенанта на землю. Потом, уловив краем глаза, что Шаво тоже вот-вот может выстрелить, и на какой-то момент опередив француза, Пётр саданул добропорядочного мсье в челюсть. Шаво взвизгнул и повалился на потерявшего сознание Гуро, а Шкурин, не дожидаясь, пока сюда прибегут наверняка всё видевшие аскари, стремглав бросился в кусты…
Наверное, если б не нервное напряжение, вызванное внезапным нападением, Пётр нашёл бы какой-нибудь другой выход, но что случилось, то случилось, и он сначала бежал, не разбирая дороги. Потом, сообразив, что никакой погони за ним нет, перешёл на шаг и задумался.
Прикидывая так и сяк ожидавшую его перспективу, Шкурин с ужасом уяснил всю безнадёжность своего положения. Теперь ему оставалось только одно: идти куда глаза глядят, питая призрачную надежду на какую-нибудь спасительную встречу.
Поскольку направление пути сейчас не имело значения, Пётр отыскал звериную тропу и, шагая по ней, попытался ещё раз проанализировать своё положение. Чтоб как-то подбодрить себя, он встряхнул головой, закинул карабин за спину и вдруг, услыхав звон натянутой тетивы, замер на месте.
Секунду спустя рядом пролетело бревно и, с глухим стуком ткнувшись в землю, начало медленно раскачиваться из стороны в сторону. Оторопело уставившись на огромное копьё с зазубренным наконечником, Пётр не сразу сообразил, что же случилось.
Наконец поняв, что он едва не угодил в западню, поставленную на крупного зверя, Шкурин отступил на шаг, и тут неожиданный удар в затылок сбил его с ног. Пётр рванулся, попробовал встать, но на него уже навалилась целая куча чёрных, блестящих тел, и от повторного удара он окончательно потерял сознание…
* * *
В сухих листьях фринии слышалось подозрительное шуршание, и, откинув кисейный полог, Норман прислушался.
— Да не обращай ты внимания, там всегда что-нибудь лазит… — голос Лендера, завозившегося в своём гамаке, совсем не был сонным.
— Ты что, тоже уснуть не можешь? — спросил Норман.
— Не могу, — отозвался Лендер, раскачивая гамак.
Норман попытался лечь поудобнее, но сон так и не шёл. Выругавшись про себя и в то же время понимая, что бессонницу одолеть не удастся, чтобы скоротать время, он спросил:
— Джон, всё равно не спим, расскажи, откуда знаешь про анархистов. Уж не по собственному ли опыту?
— Так, — после недолгого молчания отозвался Лендер. — Молодой был…
— Понимаю… — усмехнулся Рид. — Тоже мир хотел переделать? Только вот ведь какое дело, со временем умнеть начинаешь…
— Твоя правда, — в свою очередь, усмехнулся Лендер и, заложив руки за голову, пояснил: — У меня, Норман, сложилось впечатление, что никакую голую схему к будущему не приспособишь…
— А как тебе эта республика?
— Сидигейро? — уточнил Лендер. — Откровенно говоря, не знаю. Но кто б они ни были, ничего у них не выйдет. Намутят и всё. И я поддерживаю Сикарда, потому что при любых обстоятельствах достанется нам. А революционер тот Томбер или нет, то дело десятое. Хотя, между нами говоря, я не понимаю, почему ты считаешь его русским агентом.
— А у меня факты, — несмотря на темень, Рид повернулся лицом к Лендеру. — В 1875 году генерал Фадеев в Египте по поручению хедива занимался устройством армии, так как этот хедив собирался выступить против Турции во время славянского восстания.
— Ну и что? — возразил Лендер. — Думаю, нас это не касается. Все наши коммуникации идут морем, и угрожать нам может только чей-нибудь сильный флот. А это, прежде всего, Германия, которая уже начала свою морскую программу.
— Пусть так, — согласился Рид. — Коммуникации соединяют нас с колониями, но почему ты исключаешь удар по самим колониям?
— А кто его будет наносить? — Лендер попробовал приподняться, и гамак под ним начал раскачиваться. — Кстати, в создании этой республики может принять участие кто угодно. И только для того, чтоб помешать нам и самому захватить эти территории. Однако, я считаю, Россия в этой очереди будет последней, если вообще будет.
Возможно, дало себя знать настроение, а может, Риду отчего-то на душе стало горько, и потому он неожиданно высказал то, о чём, оставаясь в одиночестве, думал последнее время:
— Россия — империя, Джон. И она разрастается. Когда война шла на Кавказе, её казаки уже вышли к Амуру. После Сибири наступила очередь Хивы, Бухары, Самарканда. И не успела ещё осесть пыль, оставшаяся от азиатских крепостей, как русские войска оказались на Балканах и едва не захватили Стамбул…
Собираясь с мыслями, Норман умолк. Воспользовавшись паузой, Джон возразил:
— Ты забыл про Крымскую войну…
— Разве это война? — Норман фыркнул. — Три державы вкупе целый год пытались взять один-единственный город. Да и взяли только потому, что в Крым ещё не проложили железную дорогу. Нет, Джон, Россия страна страшная, её основатель, император Пётр I оставил завещание, по которому чётко действуют его потомки. И не надо тешить себя тем, что Россия отступится от Босфора, испугавшись коалиции. Я уверен, это временная задержка, только временная. Я был там, Джон, и потому знаю это…
