За ночь склоны засыпало мелким, точно просо, снежком, который уже через три нара после рассвета растаял, и горы несколько минок сияли, точно бриллианты, от солнечных лучей, пронзивших множество водяных капель.
Га-нор, Кальн и Тиф ехали далеко впереди, Рона, Лук и Шен позади меня. Я находился в достаточно пасмурном расположении духа, рассматривая горы. И тут стражник заорал на всю долину:
— Стойте! Стойте, лопни твоя жаба!
Обернувшись, я увидел, что Рона, упав с седла, лежит на земле лицом вниз. Лук и Шен склонились над нею.
Резко развернув лошадь, я поскакал к ним. Где-то за спиной Рандо кричал Га-нору и Кальну.
— Что с ней? — встревоженно спросил я.
— Не знаю! — огрызнулся Шен.
Он был испуган, бледен и водил над Ходящей руками.
Я с надеждой посмотрел на Лука, но тот лишь снова заголосил:
— Я ничего не делал! Она ехала впереди и просто взяла да свалилась! Я даже опомниться не успел, не то что ее подхватить, лопни твоя жаба!
— Успокойся. Тебя никто не обвиняет. Шен, ну что?
— Не знаю! — вновь сказал он. — Она без сознания.
— А ну-ка, подвинься! — буркнула подоспевшая Проклятая, легонько коснулась кончиками пальцев левого виска Роны и внезапно вздрогнула, а глаза ее округлились. — Все вон! — глухо и зло прорычала Тиф. — Пусть останется только Шен. Вы — проваливайте. Разбейте лагерь, разведите огонь, кипятите воду и ждите нас.
— Вот так, собака? — вопросительно посмотрел на меня Юми, и они с Гбабаком вместе пошли прочь, подавая пример всем остальным.
— Бездна меня побери, если я уйду! — процедил я.
Думал, она станет спорить, но услышал совсем иное:
— Отлично. Поможешь тащить ее к огню. Только не мешай.
Проклятая еще раз внимательно осмотрела девушку. Лицо Роны стало землисто-серым, появившиеся под глазами круги — фиолетовыми, нос и скулы заострились. Мне казалось, что Ходящая не дышит. Я хотел проверить, бьется ли у нее сердце, но Тиф зло цыкнула на меня, и я решил не лезть под горячую руку.
С ладоней Шена на девушку лился бледный свет, но это, похоже, совершенно не помогало.
— Что могло случиться? — Он, словно щенок, посмотрел на свою последнюю надежду.
Тиа неспешно оглянулась, убедилась, что весь отряд уже на достаточном расстоянии, и без предупреждения отвесила Целителю такую оплеуху, что тот не удержался на корточках и упал.
— Тупой индюк! — яростно прорычала она. — Самовлюбленный недалекий придурок!
— Не надо, — едва слышно прошептала очнувшаяся Рона. — Это я виновата.
В следующее мгновение ее стошнило. Я держал Ходящую за плечи, мрачно глядел на Шена, на лице которого проступил здоровый розовый отпечаток ладони.
— Что с ней? — спросил я у Тиф, уже зная ответ.
— Идиот решил самостоятельно научить ее темной «искре», — мрачно отозвалась Проклятая. — И теперь за ее жизнь может поручиться лишь Бездна.
Рона тихо застонала и вновь потеряла сознание.
Глава 22
— Ей не становится лучше? — Рандо сидел между мной и Юми.
Вейя был слишком занят, чтобы прислушиваться к разговору, — он с наслаждением облизывал пустую жестяную миску.
— Пока нет.
— Как магия может убивать своего владельца?
Я, пожал плечами, стараясь не смотреть рыцарю в глаза и не выдать себя. Никто, кроме меня, Шена и Тиф, не знал, что происходит с Ходящей. История, которую сочинила Проклятая, была не слишком удачной, особенно для тех, кто немного знал о Даре. Но выбирать не приходилось.
Шен и Тиа расположились в наспех созданном шалаше в дальнем конце стоянки. Они присматривали за девушкой, но состояние Ходящей за эти два дня так и не улучшилось. Она больше не приходила в себя. Лихорадка не прекращалась ни на минку.
Га-нор, Кальн и Лук с утра ушли на охоту. Гбабак спал, выкопав глубокую яму и засыпав себя листьями. Квагер, понимая, что ничем не может помочь, считал не лишним отдохнуть и набраться сил. Блазги вообще не слишком любили холод и обычно зимой впадали в спячку.
— Вот так, собака?! — Юми протянул милорду Рандо блестящую миску.
Тот задумчиво хмыкнул, поправив сползший с плеча меховой плащ:
— Кажется, это все, что у нас было, Юми. Остается дожидаться охотников. Надеюсь, с добычей.
— Вот так, собака… — печально отозвался вейя и, спрыгнув с бревна, поплелся к лежанке квагера.
— Нэсс! Иди сюда! — крикнула мне с другого конца стоянки Тиф.
— А почему нельзя сказать «можно тебя на минку, если ты не занят»? — проворчал я, когда оказался рядом с шалашом.
— Она умирает. — Проклятая сразу перешла к делу.
— Почему вы ей не поможете?! Он же Целитель! И я ни за что не поверю, что дать ему правильный совет не можешь даже ты!
— Послушай, — утомленно отозвалась она. — Это Перерождение. Через него прошли все мы. Проклятые. Те, в ком была светлая «искра», а потом появилась темная, всегда испытывают на своей шкуре нечто подобное. Шен тоже не избежал этой участи.
— Но такого, как с ней, никогда не случалось. — Во рту у меня стало горько, словно я жевал стебель полыни.
— Ты не прав. Умирали и прежде. Трое из тех, кто обучался темной «искре» вместе со мной, погибли. Рован едва не умер. Он болел точно так же, как и она, — последовал легкий кивок в сторону шалаша. — Но Тальки вовремя смогла найти решение. Я пыталась показать Шену нужное плетение, воссоздав его по памяти, но из этого ничего не получилось. Я в чем-то ошиблась.
— Если ничего нельзя сделать — зачем ты меня позвала?
— Шен счел, что ты должен узнать первым.
Согнувшись в три погибели, я вошел в пахнущий хвоей шалаш.
Рона лежала, укрытая несколькими слоями теплой одежды. Рядом сидел Шен. Он не спал все эти дни и выглядел ничуть не лучше девчонки.
— Что это за Дар Целителя, если я не могу спасти ее? — тихо спросил Ходящий.
Я вздрогнул. Он почти дословно повторил мои слова, сказанные в тот день, когда погибла Лаэн. Тогда парень не смог мне ответить. Теперь промолчал я.
— Я не справился… Нэсс, я был таким идиотом, что дал себя уговорить… Проклятая права — самовлюбленный недалекий придурок!
— Почему ты не сказал Тиф, что учишь ее темной «искре»?
— Она не хотела, чтобы кто-то знал…
Я молча вслушивался в тяжелое дыхание девушки, а лицо Шена исказила гримаса боли:
— Я не могу потерять ее!
— Тогда вспомни. Вспомни, что говорила Лаэн, когда тебя лечила.
— Она что-то говорила? — тут же раздался голос Тиф у меня за спиной.
