Майор выматерился, пересиливая боль достал «вис» и, обернувшись, увидел, как опередивший его Усенко, пригибаясь до самой стерни бежит обратно. Лицо пана Казимира исказила злая гримаса, и он резко взмахнул кулаком с зажатым в нем пистолетом.
— Уходи, капитан!.. Уходи!
Не обращая внимания на его крик, Усенко плюхнулся на землю рядом с майором и схватил его за отворот френча.
— Ты что, ранен?
— Хуже… Нога отказала. Ни бежать, ни идти. Спасайся сам…
— Да за кого ты меня имеешь? — вызверился Усенко. — А ну вставай!..
Вскочив на ноги, он рванул майора и, перекинув его руку себе через плечо, буквально поволок к лесу неуклюже прыгающего на одной ноге пана Казимира. Внезапно над полем повис остервенелый собачий лай, и майор что было силы затряс капитана.
— Стой! Стой, говорю! Не слышишь, пса спустили…
Почувствовав, что Усенко отпустил руку, пан Казимир тяжело сел на землю. Серый комок, стлавшийся по самой стерне, был совсем рядом, и все равно майор заставил себя не торопиться. С трудом успокоив дыхание и на всякий случай уперев рукоять «виса» в левую ладонь, пан Казимир выжидал.
Майор спустил курок, когда до оскаленной собачьей пасти оставалось всего метров пять-шесть. Сбитый пулей пес отлетел в сторону, и майор выстрелил второй раз. С громким визгом, колотя лапами по земле и стараясь поднять зад, перебитый пулей, овчарка закрутилась на месте, а пан Казимир уже стрелял по вырвашимся вперед полицаям.
Вряд ли в них можно было попасть из пистолета на таком расстоянии, но майор на это и не рассчитывал. Сейчас, когда подстреленный пес выбыл из погони, главным стало другое. Пускай ретивые служаки хоть на минуту позарываются носами в стерню, пускай до них дойдет, что поднятая голова может стоить жизни и что, казалось бы, верная добыча смертельно опасна для преследователя…
Не желая «пулять на ветер», пан Казимир на секунду задержался, выискивая цель, и тут же услышал, как у него над головой пальнул из ТТ Усенко. Капитан даже не ложился и теперь стрелял в тех, кого из-за выгнутого горбом поля пан Казимир не видел.
Ответных выстрелов пока не было, и, понимая, что в их распоряжении считанные секунды, пан Казимир привстал на колено.
— Помоги, капитан…
Усенко подхватил пана Казимира, и, прежде чем преследователи мало-мало очухались, они вдвоем добрались до опушки. Под беспорядочной и уже не опасной стрельбой ошарашенных полицаев Усенко перетащил прыгающего на одной ноге майора через дренажную канаву, а когда они наконец-то укрылись от пуль за деревьями, пан Казимир заковыристо выругался и, охватив руками ближайший ствол, остановился.
— Ты чего? Плохо? — забеспокоился капитан.
— Да нет, наоборот! Кажется, отпустило…
— Ага… Так куда пойдем, майор? — начал оглядываться Усенко.
— Я знаю куда… — Пан Казимир оттолкнулся от ствола, сделал первый неуверенный шаг и повернулся к Усенко. — Дай руку, если не бежать, я вроде идти могу…
Держась друг за друга и то и дело спотыкаясь, они медленно заковыляли лесом. Погони не было слышно, пан Казимир шагал все увереннее, шумевший кронами лес успокаивал, и, вместо того чтоб забираться в чащу, майор повел капитана еле заметной тропкой…
* * *
Продравшись через густые кусты лещины, пан Казимир вывел Усенко на зады какой-то усадьбы. Опираясь на стену, майор обошел коровник и, выглянув их-за угла, свистнул. На свист из дровяного сарая вышел мужик и без всякой боязни пошел навстречу.
— Как у вас, тихо?
Даже не поздоровавшись, пан Казимир привалился к стене.
— Так…
Мужик настороженным взглядом ощупал Усенко и опять повернулся к пану Казимиру.
— А нас полицаи чуть не прихватили. Овчарка у них… Еле ушли. — Сморщившись, пан Казимир начал массировать бедро. — Слушай, откуда тут в лесу полицаи? Облава, что ли, какая?
— Да нет, то Кривой Берек, холера ему в бок, жидув гоняет. Немецкую собаку завел. Рыжую, с подпалинами. Людей травит, сволочуга…
— Пан майор, а ведь точно, с подпалинами, — встрепенулся Усенко. — Я заметил…
Услыхав, что Усенко назвал пана Казимира по званию, мужик облегченно вздохнул и добавил:
— Этот Берек норовит свою собаку на каждого натравить…
— Больше не будет. Я пса пристрелил, — Майор прекратил массаж и тяжело отвалился от стены. — Мы у тебя перебудем. Бункер в порядке?
— Так, пан майор, так! Прошу… — Хозяин проворно забежал вперед и, остановившись возле деревянной, заросшей вьюнком решетки, сказал кому-то: — Гелю, ходи в дом, приготуй, что надо.
Из-за решетки показалась женщина и, вытирая руки передником, приветливо поздоровалась:
— Дзень добрый, панове…
Едва уловимая схожесть интонаций внезапно напомнила пану Казимиру Лидию и заставила пристально посмотреть на хозяйку. Бабенка была молодая, приятная, но по голым икрам, выглядывавшим из-под «спидныци», уже побежали синеватые вздутия проступивших вен, и пан Казимир равнодушно отвернулся.
Тем временем хозяин зашел в отгороженный решеткой закуток и начал сноровисто вытаскивать из сделанной там раскидистой летней печи вмазанный в нее здоровенный котел, который на удивление легко приподнялся, открыв темную, ведущую куда-то вниз горловину.
Пан Казимир осторожно сунул ногу внутрь черной дырки и, нащупав ступеньку, первым начал спускаться в бункер. За ним, не говоря ни слова, полез Усенко. С мягким хлопком котел встал на место, вокруг сразу потемнело, и послышались глухие деревянные тычки. Похоже, хозяин спешно принялся набивать печь дровами.
Бункер оказался хорошо оборудованным. Через несколько вентиляционных отверстий свет сюда проникал, так что по мере привыкания мрак рассеялся. Правда, сам бункер был узковат, в нем, почти впритык, едва помещались стоявшие вдоль стен два топчана с большими матрасами, туго набитыми свежей соломой.
Пока Усенко с интересом осматривался, пан Казимир кряхтя и поругиваясь, улегся на это непрезентабельное ложе и, показывая на другой топчан, предложил:
— Устраивайся, капитан. Отсидимся…
— А хозяин, он как, надежный?
Усенко попробовал топчан рукой и шлепнулся на приятно захрустевший тюфяк.
— А что хозяин? — Пан Казимир с наслаждением вытянулся. — Проверен. И не один раз… Между прочим, мы с Вуксом и от тебя тут прятались.
— Догадываюсь… Ты лучше скажи, что там с ногой у тебя? А то в самый нужный момент обезножил.
— Да авиация эта чертова о себе напоминает. — Пан Казимир привстал и снова взялся массировать бедро. — В ту войну пассажиром на «Моран-Парасоле» летел. Ну и грохнулись. Врачи что-то про нерв талдычили. Оно вроде как отпустило, а вот сегодня, видать, набегался. Так что если б не ты, то как пить дать, валяться мне на поле…
