27 июля примерно в 12.30 мы с генералом Штудентом приземлились в Риме и поехали в расположенный в двадцати километрах на юго-востоке от столицы Фраскати, в ставку командующего оперативным районом «Юг» фельдмаршала Альберта Кессельринга. В этот же вечер я вынужден был направиться с генералом Штудентом к фельдмаршалу, где меня представили как адъютанта.
Я заметил, что Гитлер оказался прав — фельдмаршал Кессельринг был убежден, что новое итальянское правительство будет продолжать войну вместе с нами. Маршал Бадольо торжественно пообещал ему это, даже дал слово солдата.
Фельдмаршал был одним из самых располагающих к себе старших офицеров, с которыми я был знаком. После ужина я оказался в обществе молодых военных, которые обсуждали арест дуче с несколькими высокопоставленными итальянскими офицерами. Итальянцы клялись, что им неизвестно местонахождение Муссолини. Они утверждали, что, вероятно, маршалу Бадольо оно тоже неизвестно. Я высказал явный скептицизм по этому вопросу, не отдавая себе отчета, что фельдмаршал стоял позади меня.
«Господин капитан, — категорично сказал он, — я считаю, что наши итальянские друзья говорят искренне. Я был бы вам признателен, если бы в будущем вы умерили свою подозрительность. У нас нет никаких причин не верить слову итальянского офицера, служащего своему королю. Итальянская армия является нашим верным союзником. Можете быть уверены, что она будет воевать вместе с нами до конца».
Большим недостатком некоторых людей чести является то, что они иногда убеждены, что все похожи на них. Я молча поклонился. Кессельринг недолго жил иллюзиями. 3 сентября 1943 года в Сиракузах генерал Кастеллано подписал с генералом Вальтером Беделлом Смитом акт о капитуляции.
[181]
Вечером 29 июля я ждал Радла и его добровольцев. Наших солдат, выглядевших как настоящие стрелки-парашютисты, мы оставили на постой в Пратика ди Маре. С Радлом я поехал в Фраскати, где располагаются известные виллы: «Борджио», «Альдобрандини», «Монти», «Браччиано», «Тускулум». Мы поселились в вилле рядом с «Тускулум II». У нас с Радлом была комната по соседству с генералом Штудентом. Я объяснил своему адъютанту, что необходимо обнаружить место заключения Муссолини и по возможности скорее его освободить, и подчеркнул, что это личный приказ Гитлера. Ночью с 26 на 27 июля генерал Штудент получил приказ из Верховного главнокомандования вермахта, в котором речь шла о возможном аресте короля, наследника престола Гумберта, нового министра иностранных дел Гуарильо, графа Чиано, Гранди, министра и королевского советника Акуарони, а также между прочим Боттаи, бывшего члена Великого фашистского совета.
Стрелки-парашютисты генерала Штудента должны были арестовать адмиралов и генералов. Штудент должен был лично уведомить Его Королевское Величество, Виктора Эммануила III, что он арестован. В этом заключалась операция «Аларих», которую планировалось осуществить в случае предательства правительства Бадольо.
В Великом фашистском совете одним из самых больших противников вождя итальянского фашизма был Галеаццо Чиано, муж Эдды Муссолини, старшей дочери дуче, с которой у него было трое детей. Муссолини назначил Чиано министром иностранных дел. 5 февраля 1943 года он сам занял этот пост, а зятя назначил послом при Ватикане. После ареста дуче король принял Чиано и попросил его, чтобы он остался на своем посту. Однако же Бадольо приказал за ним следить, чтобы в случае необходимости выслать его на остров Понцо, о котором речь будет позже.
Эдда Чиано обратилась за помощью к Евгену Доллману,
[182]
личности особенной, с которым, впрочем, я позже познакомился.
Он давно проживал вместе с матерью в Риме, считаясь знатоком искусства. Его принимали в некоторых салонах, он вел себя по-рыцарски по отношению к женщинам, несмотря на то, что был, как говорили, не очень чувствительным к их прелестям. Это человек — ему присвоили звание в Общих СС — был фактически шпионом Гиммлера в «высшем свете» Рима.
Фюрер решил, что необходимо «спасти дочь и внуков Муссолини», а Чиано арестовать. Наш атташе по вопросам полиции в Риме, штурмбаннфюрер СС Капплер, организовал их «побег» с помощью хауптштурмфюрера Гребла, эксперта СД по итальянским делам, и хауптштурмфюрера СС Пребке, погибшего позже в боях с партизанами Тито.
Некоторые ошибочно утверждают, что 27 августа я принимал участие в этой операции. Впрочем, она была не очень трудной. Фельдмаршал Кессельринг предоставил в распоряжение беглецов «Юнкерс-52». Они приземлились целыми и невредимыми в Мюнхене. Позже я встретил Чиано и был свидетелем неприятной встречи Муссолини с зятем.
Чиано прихватил с собой личные документы, которые после войны были опубликованы только частично. Барон фон Штеенграхт, статс-секретарь в министерстве иностранных дел, позже сказал мне, что «Мемуары» зять лично просмотрел и исправил. Граф прибавлял или убирал целые фрагменты совершенно произвольно, приписав себе в конце роль борца на стороне антигитлеровской коалиции.
12 сентября 1943 года я послал четырех своих людей на пикапе из Фриденталя в Рокка делле Каминате. Там находились донна Ракела, жена дуче, и двое самых младших членов семьи Муссолини, Анна-Мария и Романо, которые были переправлены на самолете в Мюнхен, чтобы присоединиться к мужу и отцу. В следующей главе я еще расскажу о жене дуче, которая не любила своего зятя.
Могу только посочувствовать будущим историкам, которые будут корректировать «Мемуары» и другие воспоминания, изданные после второй мировой войны.
Операция «Аларих» не нравилась нам. Под моим командованием находилось 50 офицеров и солдат, из которых только 40 были солдатами из моего 502-го батальона стрелков («Охотничий батальон СС 502»). Десять остальных были гораздо выше меня по званию, это были офицеры разведки VI управления Шелленберга, которые должны были навести нас на след Муссолини. Однако как бы мы действовали в случае обнаружения места заключения дуче, ведь нам предстояло арестовать «с уважением к занимаемым им постам» более десяти политиков?
Целью операции было «предупреждение» предательства, которое фактически уже свершилось. Как сориентироваться в этой противоречивой политической ситуации, когда союзник, который уже им не является, несмотря на то, что все время притворяется другом, открыто предаст? Решение по этому вопросу должно было принять Верховное главнокомандование вермахта, но как, сидя в «Волчьем логове», можно определить момент, когда союзник станет врагом?
После обращения генерала Эйзенхауэра (29 июля 1943 года), призывающего итальянский народ к восстанию против немецкой армии и предлагающего помощь союзников в освобождении Италии, мы получили новый список подозрительных лиц, который содержал 70 фамилий. Список мне передал генерал Штудент с подтверждением штурмбаннфюрера Капплера, атташе посольства и «посланника» Шелленберга, и посла Ганса Георга фон Макензена, которого в скором времени заменил Рудольф Ран. Верительные грамоты последнего принял 8 сентября Виктор Эммануил III, решительно настроенный «продолжать войну вместе с Германией до победы». В 19.30 в этот же день Бадольо заявил в речи по радио, что монархическое правительство капитулировало 3 сентября в Сиракузах.
