Делить Стеннеса нам незачем. И я не могу не пересказать фрагменты ключевого для нашей истории диалога Тищенко и Стеннеса во время их первой конспиративной встречи. Она состоялась 14 марта 1939 года на квартире у немца. Первые фразы — светский разговор о политической погоде, зондаж. Почувствовав взаимопонимание, Стеннес стал более конкретен.
—Я считаю своим долгом предупредить вас, что Германия активно готовится к войне против СССР. Моя информация основывается на достоверных источниках.
— Что вас побуждает к подобной откровенности? Вы понимаете, что я должен задать этот вопрос? — сказал Тищенко и, выслушав собеседника, подытожил:
— Я понял: цель вашей жизни — уничтожить режим Гитлера.
— Но не только это. Когда Гитлер будет низвергнут, необходимо, учитывая особенности нынешней международной обстановки, заключить союз, какое-то соглашение между Германией, СССР и Китаем. Этот альянс станет базой их успешного экономического развития, без каких-либо территориальных притязаний с чьей бы то ни было стороны.
Стеннес еще долго делился своими планами на случай развязывания Гитлером новой мировой войны. Тищенко находил в них немало здравого смысла. Но особый интерес у него вызвало последовавшее вслед за этим открытое предложение сотрудничества.
— В мои обязанности советника Чан Кайши входит также руководство его разведкой, — сказал Стеннес. — Я обмениваюсь здесь информацией с представителями разведок США, Англии и Франции. Я мог бы на «джентльменской» основе делиться ею и с Советским Союзом, но не раскрывая моих источников. Мой опыт подсказывает, что так будет наиболее безопасно для всех.
— Нам нужны союзники в борьбе против Гитлера, и в вашем лице мы видим единомышленника и друга. Что же вы хотите взамен? У нас деловой разговор, и мой вопрос, надеюсь, не выглядит неуместным.
— За все, что я буду вам передавать, я прошу только одного: помочь мне проехать в Европу через СССР, когда для этого наступит время.
Понятно было, что Стеннес кое-что не договорил, рассчитывая на сообразительность партнера. Но в Москве после тщательного анализа сочли его предложение искренним. На Лубянке завели личное дело особой секретности, закодировав его как Друг.
.. .Если б наша разведка выбрала для Стеннеса его самый первый «псевдоним», это, право, была бы не меньшая головоломка для противника. В начале Первой мировой войны Стеннес заработал кличку Мэри, чем был обязан добродушным окопным зубоскалам. Собственно, в молоденьком лейтенанте не было ничего женоподобного, если не считать женского имени в ряду прочих, мужских. Кстати, Мария — нормальное, обычное второе или третье имя для мальчика, родившегося в католической семье, где неизменно царит культ Пресвятой Девы. Но за это имя Стеннеса постоянно дергали, как девочку за косичку. Страсть лейтенанта к трофеям стала новой мишенью для острот. Стеннесу всегда было важно собственноручно убедиться в надежности и удобстве оружия и снаряжения британских «томми». В итоге Мария «стала» Мэри. А еще его называли Лейтенант Аист — за долговязость и худобу. Но эти ярлыки приклеились к нему ненадолго.
В одном из боев Стеннес получил ранение в ногу. Приказав денщику оставаться на передовой, он сам дополз до лазарета. И уже на следующий день — и все последующие недели, пока не зажила рана, — он по-стариковски ковылял с палочкой от полевого госпиталя до своего окопа. С тех пор сослуживцы называли его не иначе как Старик. И в этом уже не слышалось ни капли иронии, равно как и панибратства. В конце концов, девятнадцатилетний Старик уже десять лет не снимал военной формы, впервые примерив ее еще мальчиком в Королевском прусском кадетском корпусе.
Тут как-то в популярной газете автор отрапортовал: Стеннес — «отпрыск известного германского аристократического рода». Насколько это соответствует действительности, можно судить хотя бы по тому, что у рода Стеннесов не было даже фамильного герба. Л в аристократических кругах, знаете ли, положение обязывает. Никакой «голубой крови», никаких дворянских «фон» и «цу» в фамилиях ни по отцовской, ни по материнской линии. Отец Вальтера был чиновником, как бы сказали у нас, районного масштаба. Однако в роду Стеннесов можно отыскать не только чиновников, но и бравых вояк. Отсюда известность семьи в офицерских кругах и вполне логичное зачисление мальчика в кадетский корпус. Вот там из него и делали аристократа. Учили не только военному делу, но и, к примеру, тому, как правильно надевать перчатки, как входить в ресторан, а танцы преподавал знаменитый балетмейстер Берлинской оперы. Все это, правда, не очень пригодилось Стеннесу в окопах. Но воспоминания о тех годах остались самыми теплыми.
Я не случайно заговорил о детстве: оно многое предопределяет. В этом был убежден и сам Стеннес: «Мое детство было исполнено счастья, поэтому я и вырос счастливым человеком. Может быть, с Геббельсом мы и не понимали друг друга из-за того, что он никогда не был счастлив — только удачлив. Он был озлоблен из-за своей колченогости, из-за несложившихся отношений с католицизмом (его ведь воспитывали как будущего священника), но более всего из-за пережитой в юные годы бедности, которую он никогда не мог забыть. Он был, безусловно, самым способным партийным фюрером. У него был шарм, очень много шарма. Но юность оставалась для него открытой раной. Какое-то время мы тесно сотрудничали, но смотрели на все вещи под противоположными углами зрения, и не было никакой надежды, что мы когда-нибудь поймем друг друга».
О том, как воевал Стеннес, в германской армии ходили легенды. Но при всем его бесстрашии, как ни странно, воевал он без ненависти. Был случай, когда британцы после очередного боя бросили на простреливаемой со всех сторон ничейной земле двух своих убитых офицеров. По приказу Стеннеса его солдаты соорудили трехметровый дубовый крест — настолько тяжелый, что поднять его можно было только вчетвером. Под прицелами неприятеля сорвиголовы из роты Стеннеса выползли с крестом из окопа, дотащили его до места гибели англичан и, вырыв могилы, похоронили их.
И это при том, что в кайзеровской армии роту Стеннеса — свои же — называли не иначе как «кучка бандитов». Рота отнюдь не была штрафной, но в нее почему-то откомандировывали самых недисциплинированных солдат. Самых строптивых из них располагало к Стеннесу то, что он никогда не был слепым исполнителем приказов, а умел мыслить самостоятельно. Не случайно он заработал на фронте еще один псевдоним — «u.U.». Эта пометка в секретных характеристиках для служебного пользования начальства означала «неудобный подчиненный».
Ну а «кучкой бандитов» его солдат называли все же в первую очередь за дерзость вылазок, в которые Стеннес лично водил небольшие группы в полторы дюжины человек. В период позиционной войны в нем обнаружились уникальные способности организатора фронтовой разведки. Из ночных рейдов он никогда не возвращался без «языка» или ценной информации, к которой, кстати, не всегда прислушивались штабные офицеры. Перед сражением под французским городком Лос Стеннес выяснил, что англичане готовятся к газовой атаке. Начальство отнеслось к его докладу скептически. В результате только тот полк, в котором служил Стеннес, оказался готов к команде «Газы!» — и только он сумел удержать позиции.
