В январе 1943 г. на верхнем Дону – южнее и севернее Воронежа – оборону держали армии из группы «Б» в составе 2-й немецкой и 2-й венгерской армий, а также корпуса итальянских альпийских стрелков. Этими силами прикрывалось курское и харьковское направления. Здесь наносил удар Воронежский фронт, и хотя он в середине января насчитывал всего 243 тыс. человек, около 4 тыс. орудий и 208 самолетов, но большое количество танков – 909 против 270 тыс. человек, 2,6 тыс. орудий и минометов и 300 танков. Раньше такое соотношение сил не сулило бы советским войскам ничего хорошего. Но теперь, зимой 1943 г., им противостояли не столько немцы, сколько войска союзников. А это уже была совсем другая песня.
Командование фронта смело пошло на ослабление второстепенных участков, создавая сильные группировки на направлениях главного удара, которые должны были действовать на сходящихся направлениях. Тактика, хорошо послужившая немцам, теперь обернулась против них самих. В наступлении решено было вновь попробовать танковую армию. Этой чести удостоилась 3-я танковая армия под командованием П.С. Рыбалко.
Наступление началось 12 января 1943 г. Венгерские части начали отступать чуть ли не с первых минут боя. Советские части хлынули в образовавшиеся бреши. Воронежский фронт получил возможность громить противника по частям. Уже 18 января главные силы 2-й венгерской армии и корпуса альпийских стрелков были окружены. К 27 января «котлы» были окончательно ликвидированы с пленением 86 тыс. солдат и офицеров. Войска фронта продвинулись на 140 км в полосе 250 км. Образовавшаяся брешь позволила без паузы нанести удар по флангам соседней 2-й немецкой армии у Воронежа. Навстречу соединениям Воронежского фронта ударила 13-я армия Брянского фронта, и 28 января кольцо сомкнулось у Касторного.
«Немецкая» быстрота и решительность проведения операций были новыми и удивительными достижениями Красной Армии зимой 1942/43 г. После бесконечной череды провальных наступлений в летний период и тяжелого продвижения вперед зимой – весной 1941–1942 гг., в эту зиму советским войскам удавалось такое, что еще два-три месяца назад казалось совершенно несбыточным. К сожалению, малочисленность войск Воронежского фронта не позволила развить свой успех еще больше, с глубоким прорывом в тыл группы армий «Центр», как это первоначально планировалось Генштабом. Например, 40-я армия не имела возможности создать сплошную линию окружения у Касторного, потому что перед ней стояла задача одновременно выдвигаться на рубежи для удара на белгородском направлении. То есть у советской стороны стали возникать те же проблемы, что и у немецкой в предыдущие годы.
В отличие от своих союзников немцы не собирались сдаваться и продолжали упорно драться. Они стали пробиваться на Старый Оскол и к середине февраля вышли из окружения частью своих сил. Так, в момент наивысшего успеха стали упускаться – одна за другой – благоприятные возможности. Пока сотни тысяч солдат и масса техники топтались на других направлениях, в полосе Воронежского фронта разгромленного врага преследовали, пока хватало сил, малочисленные советские дивизии. Правда, в целом были достигнуты огромные результаты. 2-я венгерская армия прекратила свое существование. 2-я немецкая понесла большие потери, в том числе лишилась почти всего тяжелого вооружения. Соединения, входившие в 8-ю итальянскую армию (корпус альпийских стрелков и немецкий 24-й танковый корпус) также были разбиты. В обороне противника образовалась брешь в 400 км, которая прикрывалась лишь разрозненными заслонами немецких войск. Перед советскими армиями открылись оперативные возможности не меньшие, если не большие, чем после окружения 6-й армии Паулюса.
В конце января 1943 г. в полосе от района Воронежа до Кубани противник располагал 75 дивизиями. Менее двадцати из них действовало перед Воронежским фронтом, включая 9 дивизий, прорвавшихся из окружения. 21 дивизия в составе 17-й армии была блокирована на Кубани. Значительную боевую силу представляли лишь 22 дивизии.
Ставка так оценивала сложившуюся обстановку: «Сопротивление противника в результате успешных действий наших войск на Воронежском, правом крыле Юго-Западного, Донском, Северо-Кавказском фронтах сломлено. Оборона противника прорвана на широком фронте. Отсутствие глубоких резервов вынуждает врага вводить подходящие соединения разрозненно с ходу. Образовалось много пустых мест и участков, которые прикрываются отдельными небольшими отрядами» (8, т. 6, с. 128). Эта верная оценка обстановки диктовала продолжение дальнейшего наступления с решительными целями. 13-я армия Брянского и 60-я армия Воронежского фронтов должны были наступать на курском направлении. Главным силам Воронежского фронта во взаимодействии с 6-й армией Юго-Западного фронта предписывалось овладеть Харьковом, после чего всем фронтам продолжать наступление на запад, к Днепру. Остальным войскам ЮЗФ приказывалось через Донбасс (Старобельск – Славянск) прорваться к Мариуполю и окружить группу армий «Дон», а затем совместно с армиями Донского фронта уничтожить ее. Последняя задача, думается, была важнейшей в ряду других, так как эта группировка объединяла отборные танковые и пехотные дивизии вермахта. Разгром таких первоклассных войск ослабило бы южное крыло германского Восточного фронта на долгий срок.
2 февраля Воронежский фронт возобновил наступление. После разгрома 2-й немецкой армии и войск союзников перед ним были крайне слабые силы. Сбив охранение противника, советские войска устремились вперед. 8 февраля части 60-й армии овладели Курском. 9 февраля соседняя 40-я армия освободила Белгород и 10-го была уже в 55 км от Харькова. Дальнейшее продвижение задержалось упорной обороной Харьковского района танковым корпусом СС. Перед наступающими с севера 40-й и с юга 6-й армиям ставилась задача глубокого охвата Харькова. Однако, не имея достаточных резервов, они быстро стали смещать направления своих главных ударов ближе к городу и, таким образом, все больше втягиваясь во фронтальные бои. Германское командование это учло и с 10 февраля начало отвод к Харькову танкового корпуса СС. Помимо танковых дивизий «Рейх» и «Адольф Гитлер», группировку дополняли две пехотные и моторизованная дивизия «Великая Германия». Вся группировка насчитывала 55 тыс. человек. Столь небольшая численность позволяла провести операцию на их охват, однако крупный промышленный город, словно магнит, притягивал к себе основные силы трех советский армий: 40-й и 6-й общевойсковых, а затем 3-й танковой. Харьковский район стал превращаться в мощный узел обороны, перемалывающий наступающие советские войска. 3-я танковая армия, подходя к городу, имела 378 танков, а вышла из боя с 98 танками. Генерал танковых войск и историк А. Радзиевский подсчитал: «Среднесуточные потери составили 12#, что стало рекордом среди танковых наступательных операций в 1943–1945 гг.» (9, с. 265). Период «котлов» явно заканчивался. Советское командование привычно переходило к стратегии лобовых ударов, не считаясь с потерями.
А были ли возможности для новых окружений? Ответ можно дать только однозначный – да! В первую очередь этот относилось к Харьковскому и Ростовскому районам. Все зависело от поставленной цели – взятие городов или уничтожение крупных масс вражеских сил. С выходом на реку Северский Донец в начале февраля перед советскими войсками открывалась возможность выхода в глубокий тыл группы армий «Дон». Но для этого надо было направить основную массу танковых и механизированных соединений на донбасский участок. Однако такие мощные силы, как 5-я танковая, 5-я ударная, 3-я гвардейская армии, действовали в составе Южного фронта, ведя атаку в лоб ростовской группировки. На слабых же ее флангах действовали столь же слабые наши силы. Эта фронтальная стратегия, на которую столь быстро сбилось советское командование, и стала основой будущей неудачи.
