– Девчонки, вы сегодня выглядите просто на все сто! Даже забыл, зачем приехал! А вообще-то, давайте – помогайте. Вот тут мои документы: здесь разнарядка Газпрома, доверенность, командировки. Их хорошо бы сразу отметить, – Сергей вытащил свою папочку с документами из портфеля. – А, еще – вам большой привет из моего любимого когиза! – И Сергей положил на столы секретарям в качестве презентов книжки: перед светленькой «Женщину в белом», а черноволосой «Королеву Марго».
– Ой, как здорово, – светленькая приветливо и удивленно посмотрела на Сергея, – наконец-то что-нибудь вкусненькое почитаю. А то сейчас жую «Хребты Саянские» какого-то Сергея Сартакова, так это – такая ахинэя.
Она с радостью или каким-то теплом взяла в руки книжку, а ее монолог подхватила черненькая, но уже в серьезном тоне и без каких-то улыбок.
– Света, а этот молодой человек – наш земляк. Он из Горького. Я уже лет пять не видела земляков. Наверное, мы ему должны помочь.
– Как земляк? Вы тоже из Горького? – обрадовался Сергей.
– Нет, – ответила черненькая, – не из самого Горького, а из-под Горького. Я – из Павлова, а Света – из Горбатова. Знаете такие места?
– Ой, да, конечно. У меня в Горбатове – директор санатория, Карасев, друг. И директор школы Юра Удалов – мой хороший приятель. Он заядлый рыбак, я всегда к нему отдохнуть езжу, порыбачить на Теплых песках. Мне на днях говорили: там у вас, в Горбатове, гриб пошел. А вот вы за грибами-то давно уже, наверно, не хаживали?
– Да, здесь грибы нам только во сне снятся. Причем у меня это – дежурный сон. Знаете, как у каждого человека есть сны, которые повторяются. Так вот у меня это – сны про грибы, как иду я с мамой, царство ей небесное, по лесной дороге и нахожу большущий белый гриб. Начинаю вырывать его, а сил не хватает. Мне его жалко бросить, а мама – уходит. Я ее зову, кричу и просыпаюсь. Вот только сегодня опять мне этот сон снился. Сейчас вспомнила. А вот Света наша в детстве тоже Удаловой была, а я чуть после школы не стала. У нас полсела – Удаловы.
– Да? А я подумал, грешным делом, что у вас в Горбатове полсела Смоловы. Пошли мы как-то раз на Оку через кладбище, а там – такие огромные гробницы, отлитые из ажурного чугуна или на Урале в Касли, или в Выксе. Каждая гробница, как изба или терем, – с крышей и на замке. И во всех этих гробницах или склепах, не знаю – как правильно сказать, плиты мраморные, а на них одна и та же фамилия: Смолов, или Смолова, или Смоловы. Это кто же такие у вас в Горбатове были?
– Ой, да это – самые прославленные люди. Их полстраны, наверно, знают.
– Это почему же?
– А вот вы, наверно, читали Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах»? Так вот на горах – это город Горбатов, а главный герой купец Смолокуров, это – Смолов. Вот эти Смоловы, величайшие богатеи, и лежат на том кладбище.
– Ольга Сергеевна, – вдруг серьезным тоном обратилась к черненькой Света, – ты бы занялась сама документами нашего земляка, пока мы тут шефа ждем. Он ведь сегодня и после обеда появиться может. Сходи в растаможку, в экспедицию, найди сопроводительные документы, выпиши товарно-транспортную накладную, а я пока все со складом выясню, ну, и займу чуть-чуть нашего гостя. Мы с ним хорошего бразильского кофе попьем.
Через два часа Соловьев с Платоновым уже разъезжали на своем фургоне по всей необозримой территории порта в поисках склада номер восемнадцать, в котором размещались растаможенные спецгрузы для Совмина, он так и назывался – «совминовский склад». Однако, к удивлению Соловьева, да и кладовщика, которому уже позвонила Ольга Сергеевна по внутреннему телефону, контейнера с «каноном» на складе не оказалось. По словам кладовщика, еще два дня назад он был по акту списан и перевезен на склад «В» – внутренний склад для собственных нужд порта. Склад «В» Сергею тоже удалось найти. Зайдя в него, на самом видном месте Сергей увидел огромный красивый картонный короб, украшенный японскими иероглифами, клеймом «Canon» и большой, накарябанной синим мелом, русской буквой «Ф».
Видимо, действительно, в отсутствие шефа Ольга Сергеевна и Света обладали исключительными полномочиями, потому что стоило кладовщику позвонить к ним в приемную, как сразу все решилось, и автопогрузчик со всеми предосторожностями установил контейнер, изукрашенный иероглифами, на поддон фургона. На воротах стояла вчерашняя баба в шароварах и полотняной куртке, и, когда Сашка-водитель вылез из кабинки, чтобы с ней объясниться, она только по-матерински похлопала его по плечу и махнула рукой – мол, выезжай! На этом вся операция по получению дефицитного груза из Японии вроде бы была завершена. Оставались мелочи: Платонов пошел на пляж искать своего сынишку, а Соловьев вернулся в приемную к двум красавицам с бутылкой французского шампанского, взятой в местном магазинчике «Буревестник» на торгфлотовские боны, которые недорого удалось купить у какого-то подвыпившего благодушного советского морячка.
– Сергей Сергеевич, все документы ваши готовы, можете получать груз и – в добрый путь, как говорится. Только надо отметить вот эти две бумажки у шефа. Ну, а в общем-то, смотрите – пропуск на выезд мы вам отметили, можете ехать.
– Ну, как же, к шефу-то вашему я обязательно должен зайти. И поздороваться надо и попрощаться. А как его зовут-то, скажите.
– Вы, наверное, Сергей Сергеевич, и не выговорите. Вот, смотрите, читайте на папке «на подпись»: Фукс Янкель Евельевич.
– Ой, девчонки, да Янкель Евельевич – это же самое родное для меня имя. – И Соловьев, осторожно постучав в дверь, вошел в кабинет.
Неудобно, вполоборота к двери, за каким-то допотопным столом сидел, поглядывая на вошедшего с добродушной улыбкой, маленький, лохматый – и в то же время плешивый, черненький – и все же изрядно седой человечек.
– Янкель Евельевич, я тут приехал забрать для Газпрома множительный аппарат «канон». Отметьте мне вот тут парочку документов.
– Дорогой мой человек, – Фукс застонал таким гнусным и скрипучим голосом, что Сергей даже не сразу понял, что тот выговаривает, захотелось переспросить, но он удержался. – Рад бы я тебе хоть чем-то помочь, да беда случилась: разбился один «канон» при разгрузке. Мы уж его и списали. Даже не знаю – как теперь быть. Хоть голову руби мне.
– Да нет, что вы Янкель Евельевич. За что же вам голову-то рубить? Я его и разбитый забрал, наши мужики в гараже его отремонтируют. У меня уж и машина-то в Горький ушла. Мне бы вот только здесь вашу отметочку, что я у вас был.
– Как забрал? Со склада? И машина уже ушла?
– Ушла!
Фукс надолго замолчал, и его лицо по-прежнему ничего не выражало.
– А тебя как зовут-то?
– Сергей. Сергей Сергеевич Соловьев.
– Слушай, Соловьев, а оставайся у меня работать. Я тебе квартиру дам в Одессе, машину, да и в Ильичевске служебная квартира у тебя будет. А? Зарплата хорошая, раз в год в загранку ходить будешь. Ну что, соглашайся. Ты мне очень нужен. Я людей чувствую и не обижаю.
