Я расцеловала Алису, она же просто торжествовала. Я опять
подумала: «Кукла, настоящая кукла».
* * *
— Ах, Соня, — входя в квартиру, воскликнула Алиса, — похоже,
колдунья и в самом деле вылечила меня! Пойдем, покажу свою новую картину.
— Пойдем, — сказала я, направляясь в мастерскую
исключительно из желания получше рассмотреть Алису — там хорошее освещение.
Пока Алиса хвалилась вдохновением, сподвигшим ее на создание
серо-буро-малинового пятна, безобразно расползшегося по холсту, я придирчиво
всматривалась в ее лицо. Она действительно посвежела.
— Аля, ты как себя чувствуешь? — спросила я.
Она удивилась:
— Я же сказала, чудесно. Просто великолепно. Можно, останусь
в мастерской и немного поработаю?
— Можно, — разрешила я, — но, умоляю, не называй это
работой, потому что тогда непонятно, чем занимаются все остальные, приносящие
пользу государству, себе и людям.
Оставив Алису с ее мазней, я спустилась вниз. Тщательнейшим
образом осмотрела ее квартиру на предмет колдовства. С лупой облазила все углы,
исследовала окна и стены, но, кроме нескольких воткнутых в обои иголок, ничего
не нашла. Под ковром обнаружилась, правда, еще записка, написанная почерком
Марго.
«Глава мертвых пусть прикажет тебе, Владыка, через живого и
посвященного змея! Херуб пусть прикажет тебе. Владыка, через Адама Иотхавах!
Блуждающий орел…» — прочитала я.
Плюнула и забросила скомканный клочок бумаги под диван.
«Иголки воткнула сама Алиса, — решила я, — писанина
Маргушина, в остальном — полный порядок. Но ворожея и не говорила, что Алисе
кто-то вредил. Она сказала, что сглазили, следовательно, просто кто-то
позавидовал».
Я начала припоминать вернисаж, после которого Алиса
пригласила подруг на чашечку кофе. Старательно перебрала в памяти лица всех
этих змей и пришла к выводу, что если Алису и сглазили, то все хором. Фаина
напилась и назойливо кричала, что обожает ее, но рожа у нее далеко не любящая
была.
Лора Ибрагимовна жмурилась от удовольствия. Ласкала Алису
взглядом, но в уголках красивого рта затаила змеиную улыбочку.
Красавица Нюрка, лишь только мы вошли в холл, устроилась
напротив зеркала и принялась изучать то себя, то Алису, явно сравнивая и,
очевидно, приходя к мнению, что сравнение совсем не в ее пользу.
Карина вела себя очень естественно. К ней, увы, придраться я
не могла, так искренне выглядели все ее похвалы, но чего еще ждать от артистки?
Много лет армянка Карина выступает в цыганском театре под
сценическим псевдонимом «Цыганка Аза», так стоит ли ждать от нее искренности?
Я пришла к выводу, что Алису сглазили сразу все ее подруги,
потому она так сильно и заболела.
На следующее утро за завтраком я обнаружила, что Алиса на
удивление быстро восстановила здоровье. Она была весела, щебетала без умолку. В
конце концов я сказала:
— Дорогая, мне пора отправляться домой, ты же поменьше
общайся со своими подругами.
— Кстати, — запоздало вспомнила Алиса, — мы же не обсудили с
тобой наш поход к ворожее.
— Как это было возможно, когда ты сразу скрылась в
мастерской? — попеняла ей я.
— Так давай теперь обсудим. Мне вот совсем не понятно, что
ворожея имела в виду, когда говорила про крашеную тряпку.
— Не тряпку, а ткань, — поправила я. — Совершенно очевидно,
что она имела в виду твое увлечение. Ткань — это холст, который ты красишь с
утра до вечера.
Алиса растерялась:
— И что это значит?
— Только то, что твои подруги позавидовали твоему таланту, —
без зазрения совести солгала я, потому что рассказывать Алисе о том, что они
позавидовали ее молодости, красоте и богатству, бесполезно. Алиса до хрипоты
будет возражать, убеждая меня, что все ее подруги просто золото.
Услышав же о своем таланте, Алиса призадумалась и
согласилась со мной:
— Пожалуй, ты права. Раз я заболела после вернисажа, значит,
или Лора, или Нюра позавидовали мне. А может, даже и Карина.
— Фаня в этом деле не хуже других мастерица, — заверила я. —
Так что меньше общайся с ними, будешь здоровей. Да и я устала туда-сюда
мотаться. Совсем личную жизнь забросила. Кстати, ты бы дала уж ключи от своей
квартиры и Симочке. Пожалуй, она единственная не имеет твоих ключей.
— Да-да, — обрадовалась Алиса, — надо и для Симы ключи
заказать.
Выдав поручение Симочке приглядывать за Алисой, я
отправилась в Москву.
Глава 7
На этот раз Евгений даже разговаривать со мной не пожелал.
Сколько раз я звонила к нему на работу, столько мне и отвечали, что он
отсутствует. Мобильный его тоже молчал. Наконец я разозлилась и позвонила
Тамарке.
— Тома, — сказала я, — ты должна мне помочь. Такой простой
фразой мою Тамарку можно довести до белого каления.
— Мама, ты невозможная! — завопила она. — Чем я могу тебе
помочь, когда сама постоянно нуждаюсь в помощи! На носу совет директоров моей
компании, а ты лезешь со своими дурацкими просьбами.
Зная, как обращаться с Тамаркой, я с ходу зарыдала. Тамарка
сразу смягчилась и спросила:
— Ну что ты там, Мама, мокроту развела?
— Не могу дозвониться до Евгения, — пожаловалась я. —
Прогуляйся к Юльке, узнай, жив ли он, или эта змея его до смерти зажалила.
— Ха, Мама, требуешь от нее невозможного, — глупо заржала
Тамарка. — После трех лет жизни с тобой у него стойкий иммунитет к любому яду.
От ярости я просто зашлась, Тамарка же, прекрасно осознавая
мое состояние, пришла в хорошее расположение духа и подобрела:
— Ладно, Мама, уважу, сегодня же к Юльке схожу, но что я
должна передать Евгению?
— Ничего.
— Как — ничего? — возмутилась Тамарка. — Тогда зачем я туда
попрусь?.
— Сказала же, поглядеть — жив ли он.
— Ты мне, Мама, голову не морочь, а прямо говори: что
задумала? Поспособствовать тебе всегда рада, так что не стесняйся. С Женькой
примирение хочешь затеять? Я права?
«Бездна ума, — внутренне возмутилась я. — Так сложно было
догадаться, к чему я стремлюсь, а вот поди ж ты, осилила Тамарка эту непростую
задачу». — Не для себя стараюсь, — ответила я. — Для кого же?
— Для Саньки. Сколько может жить в деревне ребенок? Этак он
совсем от рук отобьется. Сама понимаешь, эта твоя подруга, я имею в виду нашу
бабу Раю, она научит его всему плохому. Он уже говорит «здеся» и «тама», а что
дальше будет?
