Нюрка уже бесновалась, топала ногами. Я струхнула.
«Вот и с ней уже приключилась истерика. Кто знает, на что в
таком состоянии она способна?» — подумала я и жалобно попросила:
— Нюрочка, мы с Алисой давно тебя простили, только не надо
больше нас травить.
Она перестала свирепствовать и топать ногами, спокойно
посмотрела на меня и прошептала:
— Что-о-о?
Я поежилась, сочла свою просьбу чрезмерной и, исключив
Алису, решила замолвить словечко лишь за себя.
— Нюрочка, — пропищала я, — не надо больше меня травить.
— Ах, вот оно что! Так знай, я тебя не буду травить, я тебя
просто придушу.
И Нюрка фурией кинулась на меня. Я вжалась в кресло, ее
цепкие пальцы вдавились мне в шею…
Вряд ли осталась бы я жива, если бы не позвонила в тот миг
Фаина. Она позвонила и сообщила:
— Карина умирает.
— Карина умирает? — удивилась Нюрка и передумала меня
душить.
— Что с ней? — закричала я.
Глава 23
Беда нас примирила. Мы с Нюрой отправились в больницу и с
удивлением обнаружили, что все подруги в сборе, даже Фаина пожаловала. Она мне
тут же доложила, что Карина отравилась такими же таблетками, которыми кто-то
травил меня.
Нюра удивилась и деловито поинтересовалась у Фаины:
— Сама отравилась?
Фаина не к месту заржала и изрекла:
— В отличие от Мархалевой Карина все делает сама.
Алиса и Нюра смутились, а Лора, желая избежать неловкости,
сообщила:
— Карину спасли. Я у нее была. Бедняжка пришла в себя и
рассказала, что травилась из-за несчастливой женской судьбы.
Фаина посмотрела на Нюру и спросила:
— Ты что-нибудь понимаешь? Та ответила:
— Нет. Что за несчастливая женская судьба? Ума не приложу.
Все остальные тоже терялись в догадках, поскольку обилие
удачных романов Карины наводило на противоположную мысль. Лишь я поняла, что
жизнь опротивела Карине после нашего с ней разговора. Об этом я тут же шепотом
сообщила Фаине.
— Америку открыла, — громко сказала она и рассмеялась:
— С любым произойдет то же самое, кто больше пяти минут
поговорит с тобой. И сама готова лезть в петлю всякий раз, как вижу тебя.
Алиса с недоумением уставилась на нас.
— Девочки, о чем вы?! — с укоризной воскликнула она. —
Карине плохо, а вы смеетесь. Я рассердилась:
— Будто не видишь, кто здесь ржет. Фаина скроила серьезную
мину и гаркнула:
— Как вы мне надоели! Пойду-ка я к психам.
Нюра и Алиса проводили ее осуждающими взглядами, а Лора
сказала:
— Фаня действительно очень занята. Спохватившись, она
невпопад добавила:
— Несчастная Карина.
— К ней можно? — спросила я.
— Конечно, — заверила Лора. — Бедняжка нуждается в
сочувствии.
Я отправилась в палату. Карина лежала бледная и усталая.
— Сонечка, — прошелестела она, — скажи, что ты пошутила,
скажи, что Герман никогда Алисе не изменял. Этого я не пере-жи-ву-у.
Она беззвучно заплакала. Громадные слезы, одна за другой,
выкатывались из ее прекрасных и грустных армянских глаз. Я рассердилась:
— А ты-то здесь при чем? Герман изменял Алисе, а не тебе. Не
тебе!
— Ах, как это было прекрасно! Прекрасно! Как неповторима
была их любовь! Я думала, что только мне не везет, на них глядя, верила: есть,
есть эта чертова любовь! А теперь выходит, что нигде ее нет! Нет! Нет!! Эх,
разве ты поймешь, — Карина махнула рукой и зарыдала уже в голос.
Ха! Это я-то не пойму? Я, которая столько лет эту любовь
искала, а когда нашла…
А нашла ли? И в самом деле, есть ли она? Любовь эта. Лично я
вот еще и не пробовала по-настоящему любить. Так по какому праву должна от
других чего-то требовать?
Я плюнула, рассердилась и ушла. Алиска поплелась за мной.
— Соня, так кто ее отравил? — совсем как Нюра, деловито
поинтересовалась она.
— Никто, сама отравилась, — нервно ответила я.
— А тебя кто отравил?
Я уставилась на Алиску:
— А ты как думаешь? Она пожала плечами:
— Нашла у кого спрашивать.
* * *
Марго встретила нас ворчанием; погибли цветы, ее самые
любимые. Мы с Алисой вошли в холл и ахнули: везде, где только было возможно,
стояли ящички с фиалками. Из нежной бархатистой листвы глазели на нас
темно-коричневые атласные бутончики.
— Это все, что у нас остало-ось, — скорбно проревела Марго.
— Боже, какая прелесть! — восхитилась я.
— Зачем ты их все сюда принесла? — рассердилась Алиса.
Марго вскипела.
— А если оставлю в оранжерее, — склочно закричала она, —
погибнут и эти остатки! Все, как хотите, но больше в оранжерею не пойду. Больше
никто не заставит меня туда подняться.
— Почему? — удивилась я. — Наоборот, надо срочно спасать
цветы.
— Там нечистая сила живет, — тыча пальцем в потолок, заявила
Марго.
Поджав губы, она удалилась. Мы с Алисой переглянулись,
пожали плечами и остались в холле.
— Надо бы показать Маргушу Фаине, — сказала я. — С мозгами у
бедняжки полная неразбериха. Как начнет говорить: андроны едут. Набор слов,
сплошная абракадабра. Обязательно покажи Маргушу Фаине. И Фаине радость, и
Маргуше польза.
— Да, конечно, — согласилась Алиса. — Не у нее одной
проблемы. Разве Карина нормальная?
Мы тут же забыли про Марго и начали обсуждать последнее
происшествие.
— Почему же травилась Карина? — недоумевала Алиса. — На этот
раз ее никто не бросал, и она никого не бросала. Зачем же травиться?
— Карина слишком впечатлительна, — пояснила я. — Натура
творческая, артистка. Женщина с ранимой душой и слабыми нервами. Она не сумела
переварить измены Германа. В ее глазах он был образцом настоящего мужчины,
примером верности.
Алиса не согласилась со мной.
— Не верь ни одному ее слову. Все игра, одна игра, — с
усмешкой сказала она. — Лучше давай подумаем, кто отравил тебя. Может, Фаина?
