— Сама знаешь, что плела. Каждый день мне звонила. Все
донимала рассказами о том, как ты меня любишь, как страдаешь. Все брехня! Ваши
бабские интриги. Одного не пойму, зачем тебе нужно за нос меня водить? Садистка
ты, что ли? Или мазохистка?
Вот какие у него проблемы — садистка я или мазохистка! Меня
же волновали проблемы другие.
— Женя, толком скажи. Когда Сима тебе звонила? Откуда она
твой номер знает?
— Об этом я тебя должен спросить! — рявкнул Евгений. — Все!
Ухожу! Надоело ждать, когда ты вспомнишь наконец и обо мне.
— Женя, милый, скоро приеду! — закричала я, но крик мой
прозвучал гласом вопиющего в пустыне.
Мой муж уже не слушал меня. Он отправился к Юльке. Я
окоченела от этого всего, остолбенела, оцепенела, окаменела и бог знает что
еще.
Не знаю, долго ли я сидела в прострации… В голове
образовалась пустота, но не от отсутствия мыслей, а от сумасшедшего их
переизбытка.
«Как же так? — поражалась я. — Эта Симочка, эта аферистка,
травит Алиску буквально у меня под носом. Я же бегаю за Нюрками, Лорками,
Каринками и Фаинками, ворошу старое белье. Даже Тамарку уже вывела на чистую
воду… А зачем? Чтобы Симочка спокойно продолжала творить свое черное дело?»
Очень обидно было признавать, что какая-то девчонка так
легко меня — тертый калач — вокруг пальца обвела. И как затеяла? Простенько! Не
особо утруждая себя. На живую нитку интригу собрала, а я так легко купилась! Со
всех ног кинулась в чащобах прошлого искать то, что располагалось у меня под
носом.
Ох, как я была зла. Зла на всех. Особенно почему-то на
Германа.
«А этот Герман? — со скрежетом зубовным думала я. — Этот
престарелый ловелас! Мышиный жеребчик! Бросился в роман с юной соседкой, как
саврас без узды. И до чего дошел — Алиску побоку! А сама Алиска? Где были ее
глаза? Такую змею на груди пригрела!»
Я помчалась к Симе. По странному стечению обстоятельств,
входя в подъезд, встретила соседку, живущую этажом ниже.
— Софья Адамовна, — воскликнула она, — как здоровье
Алисочки?
Я мысленно обругала язык Марго, оповестивший уже весь дом о
недомоганиях Алисы. Однако тут же выяснилось, что я не права — язык Марго здесь
ни при чем.
— Очень она нас напугала, — пожаловалась соседка, имея в
виду Алису. — Когда Симочка прибежала ко мне, я даже струхнула.
Я удивилась:
— О чем вы? Не пойму.
— Ну как же, — расстроилась соседка, — говорю о том дне,
когда Алисочка потеряла сознание. Мы с Симочкой вдвоем тащили бедняжку на себе.
С виду она стройненькая, но такая тяжелая. Еле дотащили.
Теперь я совсем ничего понять не могла и, слегка досадуя,
воскликнула:
— Почему? Почему тащили? Соседка всплеснула руками:
— Потому что мужчин не было на этаже, вот Симочка меня и
попросила помочь перенести бедняжку к себе. Не лежать же Алисочке одной в
квартире.
Наконец до меня дошло, что речь идет о том дне, когда я
приехала из Москвы и застала Алису в квартире Симочки. Но я полагала, что Алиса
туда своими ногами пришла, теперь же выясняется, что ее тащили. Разве это не
удивительно?
— Неужели Симочка не могла остаться с Алисой в ее квартире?
— Не могла, — ответила соседка, сердобольно качая головой, —
Симочка ждала важного звонка из-за границы, а Алисочка потеряла сознание. Вот и
пришлось ее к Симочке тащить.
Простившись с соседкой, я укрепилась во мнении, что Алису
травит Сима.
— Скажи мне, дорогая, — воскликнула я, входя в ее квартиру,
— а сама ты была в Мексике? Сима побледнела.
— Почему ты спрашиваешь? — испуганно вскричала она. — С
какой стати?
— Да потому, что в моей голове возникли вопросы, которые
давно пора тебе задать. В общем-то, и без них все очевидно, но все же спрошу.
Помнишь, я приехала из Москвы и застала умирающую Алиску в твоей квартире?
Сима сразу успокоилась.
— Конечно, помню, — ответила она. — Я не могла у нее сидеть,
я ждала звонка, потому и попросила соседку помочь. Мы перетащили Алису ко мне.
— А какой смысл тащить ее, бесчувственную, прибегая к помощи
соседки, когда всего лишь достаточно было захватить с собой трубку?
Я сняла с подставки трубку радиотелефона, грозно потрясла ею
в воздухе и вернула на место.
Симочка растерялась.
— Я ждала звонка, ждала звонка, — севшим голосом лепетела
она.
— Правильно, ждала звонка. Вот и ждала бы его в Алискиной
квартире. Зачем было ее, умирающую, к себе тащить?
— Но я боялась! Мне там страшно! — закричала Симочка. —
Алиска чахнет, а от чего? Никто не может сказать! Неужели ты не чувствуешь, там
происходит что-то странное? Марго права, там живет нечистая сила! Там стены
дышат. Там раздаются стоны. Даже я черных человечков вижу. Честное слово,
всерьез подумываю: не показаться ли психиатру.
Она разрыдалась.
«Что за артистка? — удивилась я. — За кого она меня
принимает?»
Рассердившись, я закричала:
— Ты мне человечками зубы не заговаривай! Признавайся, зачем
Евгению моему звонила?
Симочка испуганно отшатнулась. Однако в руки взяла себя
быстро, вытерла слезы и спокойно ответила:
— Хотела вас помирить.
Мне стало смешно. Кого она провести хочет? Она же против
меня ребенок.
— Добрая? — ехидно поинтересовалась я, — Всем добра желаешь?
Германа у Алиски умыкнула и святую из себя строишь?
Симочка побледнела, нервно глянула на часы. Было очевидно,
что она не решается прекратить разговор, хотя о том лишь и мечтает, как бы
выпроводить меня поскорей.
Конечно же, я осталась, было что ей сказать. Не скупясь на
подробности, я поведала, как Симочка встретилась с Германом в Мексике и как он
посмотрел на нее совершенно другими глазами. Ведь в Мексике только и
открываются у него глаза.
Вернувшись в Питер, он понял, что на этот раз слишком
увлекся. Соседка — это не Тамарка, живущая в Москве. Герман испугался и снова в
Мексику удрал. Симочка же поняла, что бросить Алису он вряд ли отважится, и
решила немножко делу помочь. Но как она дерзнула, как пошла на такое
преступление? Герман же не дурак!
Все это я ей и выложила.
— Вот именно! — обливаясь слезами, воскликнула Симочка. —
Герман не дурак. Он сразу понял бы, что Алиса умерла от отравления. Нет, не
такая я глупая, как ты думаешь. И вообще, у меня жених есть. Я его люблю.
