— Мархалева, бесы тебя дери! Оставишь ты меня в покое или
уже никогда?
Демонстрируя озабоченность, я воскликнула:
— Фаня, всего на минутку.
Но она не слушала. Вскочила, замахала руками, затопала
ногами и грозно пошла на меня. Псих повел себя еще хуже: он задрожал, выкатил
глаза, забился в угол и, тыча пальцем в мою бутоньерку, истерично завопил:
— Viola acherontia! Viola acherontia!
Реакция его на этот раз мне понравилась, а вот Фаина
опешила, даже испугалась. Она уже не шла на меня, а с состраданием смотрела на
психа, корчащегося от ужаса.
— Мархалева! — гаркнула Фаина. — Вон! Вон отсюда!
Псих же не унимался.
— Viola acherontia! Viola acherontia! — истошно вопил он,
прикрывая голову руками.
Изо рта его пошла пена. Фаина звонком вызвала санитаров и
вытолкала меня из кабинета.
— Фаня, — взмолилась я. — Мне нужно срочно поговорить с этим
человеком, — я кивнула на дверь, за которой бесновался несчастный ботаник.
— Что? — возмутилась Фаина. — Считаешь, недостаточно его
довела? Мало поиздевалась! Доконать решила?!
— Фаня, дорогая, пойми, он что-то кричал, это важно. От
этого зависит жизнь Алисы. Понимаешь, эти цветы, — я показала на бутоньерку, —
боюсь, они ядовиты. Во всяком случае, вызывают галлюцинации, уж в этом я
абсолютно уверена. Мне от них по ночам такое снится! Думаю, и Алиса черт знает
что видит, иначе как бы она такие талантливые картины написала?
Я все это выпалила скороговоркой, опасаясь, что Фаина вновь
начнет гнать меня в шею. Мне нужно было донести до нее важнейшую информацию, но
она зацепилась лишь за последние слова.
— Алиса? Картины? Талантливые? — изумилась Фаина, прилипнув
глазами к черной фиалке в моей бутоньерке.
Она даже наклонилась, понюхала ее и пришла в волнение
похлеще своего психа.
— Не может быть! — в ужасе хватаясь за голову, закричала
Фаина. — Я думала, что это фантазии. Бред. Плод расстроенного ума. Но все
сходится. Черный цвет. Гнилостный запах — фиалка преисподней, viola acherontia!
— Что ты знаешь об этой фиалке? Что? — набросилась я на нее.
Фаина потрясла головой, словно сбрасывая наваждение.
— Мархалева, откуда у тебя цветок? — испуганно спросила она.
— Чтобы найти это безобразие, мой бедный ботаник всю свою жизнь положил.
Рассудка лишился. А ты запросто заявилась с растением, о котором сто лет весь
ботанический мир спорит: существует оно или эту сказочку индейцы придумали.
— Фаина, — закричала я, — умоляю, расскажи все, что ты
знаешь про эту фиалку! В оранжерее Алисы из-за этих цветов творится нечто
ужасное. Да что в оранжерее? Во всем ее доме! У Марго крыша едет, у меня
кошмары образовались. И все еле-еле ноги таскают. К тому же в подъезде коты
вымирают. Ну не живут у них там коты!
— А при чем здесь коты? — оторопела Фаина.
— Как — при чем? Оранжерея выходит на крышу дома, а по крыше
гуляют коты. Законное дело. Где же еще котам гулять, как не по крыше? Только
после прогулок животные дохнут. Все, как один. Рассказывай все, что знаешь про
фиалку преисподней!
Фаина рассердилась:
— Да ничего я про нее не знаю. И никто не знает. Ботаника
моего уже за то считают дураком, что он в существование этой фиалки верит. Один
он и верит, теперь вот ты еще.
Фаина качнулась и махнула перед глазами рукой, словно
отгоняя муху.
— Фу, Мархалева, — сказала она, — что-то и у меня голова
закружилась. В самом деле, вредный дурман цветок этот производит. Сняла бы ты
его, от греха подальше, с воротника своего.
Дверь распахнулась, санитары вывели ботаника. Он был уже
спокоен, даже флегматичен. Однако, поравнявшись со мной, убежденно сказал:
— У него очень злая душа. Я воззрилась на Фаину:
— Что он имеет в виду?
— Несчастный уверен, что цветок преисподней не совсем
растение. Он разработал теорию, что фиалка эта — промежуточная ступень между
растениями и животными. Предмет почти что одушевленный. В любом случае,
Мархалева, сними с себя эту гадость.
И Фаина помчалась вслед за санитарами. Озадаченная, я
грустно плелась по коридору. Состояние было ужасное. Казалось, мир где-то, а я
наблюдаю за ним со стороны, ни в чем не принимая участия.
Крик «Мархалева! Мархалева!» донесся откуда-то из страшного
далека. Я оглянулась. По коридору, догоняя меня, неслась Фаина.
— Мархалева! — закричала она. — Я вспомнила! Вспомнила! Это
Марго откуда-то притащила цветы! Теперь я точно вспомнила. Выхожу как-то из
лифта, а по ступеням поднимается Марго. В руках у нее два горшка. В одном фиалки
с коричневыми цветочками, в другом с черными. Я по запаху вспомнила. Тогда так
же воняло, но я подумала, что это удобрения.
— Не может быть! — вскричала я. — Зачем Марго травить Алису?
— Уж не знаю! — гаркнула Фаина, — Только она сказала мне,
что Алисе подарочек несет, а у самой рожа ехидная-преехидная. Хорош подарочек,
падалью смердит!
Я вспомнила пропавшие подарки, вспомнила назойливые
разговоры Марго о завистливых подругах Алисы, о сглазе, о человечках и
таинствах всяких мистических. Вспомнила молитвы ее дурацкие.
«Марго! — подумала я. — Конечно, Марго! Как я раньше не
догадалась? Ведь у нее были ключи от квартиры. И подарки она взяла, потому
никто и не выходил из подъезда, а ведь и я, и консьержка слышали звуки
работающего лифта».
— Ты вот что, Мархалева, — сказала Фаина. — Не предпринимай
пока ничего. Сейчас я очень спешу, а потом, когда освобожусь, к вам с Алиской
заеду. Надо потолковать. Что-то здесь и в самом деле не то. Вижу теперь, что Не
одни здесь ваши фантазии, но и горячку не стоит пороть, как ты это любишь.
Я не слушала Фаину. Я размышляла. Теперь все указывало на
Марго. Как же я ее раньше не заподозрила? Почему она, как только узнала, что я
собираюсь подвергнуть химическому анализу подарки, так сразу бросилась об этом
докладывать подругам Алисы? Хотела пустить меня по ложному следу?
Страшная мысль пронзила меня.
— О кошмар! — закричала я. — Пока мы здесь разговариваем.
Марго добивает Алису!
Я устремилась к выходу из отделения, но Фаина отловила меня
за рукав.
— Почему? Почему ты так думаешь? — испуганно спросила она. —
Почему именно добивает?
— Я сегодня сказала Марго, что надо выбросить все эти цветы.
Сказала, что они подозрительные. Она знает теперь, что я обо всем догадалась.
Сейчас она спешит довести свое черное дело до конца. Я должна бежать! Должна
помешать ей! Помешать!
