Алиса! Она услышала. Она подошла, моя Алиса.
Она стояла рядом и улыбалась, глядя, как я угасаю. Легонько
подула на вытянутую ладонь. Черное облачко взвилось и медленно осело на мое
лицо. Гнилостный запах с тонким сладковатым ароматом жасмина, и розы, и сирени,
и гиацинта вошел в меня, наполнил до краев…
«Никогда еще не было такого прекрасного, такого ласкового
покоя, — успела подумать я. — И этот запах… Прекрасный запах… Марго права:
жасмин, гиацинт, сирень… розы… Но именно так и пахнет смерть…»
* * *
Я умерла, и надо мной рыдала Алиса:
— Ах, это меня наказывает господь! Наказывает господь!
— Дуры! Обе вы дуры! — устанавливая капельницу, гремела
Фаина. — Особенно Мархалева! Она — дура инициативная. Худшая разновидность.
Вечно нос свой длинный в чужие дела сует!
Еще недостаточно ощущая себя, я вдруг забеспокоилась:
«Почему длинный нос? Почему мой нос длинный? Разве длинный у меня нос? И
вообще, какое им дело до моего носа, ведь я же умерла. Оплакать не могут
по-человечески…»
— Слышь, Алиска, — пробасила Фаина, и я вдруг ясно осознала,
что жизнь продолжается.
Фанина бородавка висела прямо перед моими глазами. Какой
милой она мне показалась теперь. Я просто обожала эту бородавку с кудрявым
черным волоском. И бородавка, и борода, и усы Фаины — все радовало меня
необычайно.
— Алиска, глянь, по-моему, эта заполошная приходит в себя.
Смотрит на меня. Глянь, Алиска, не вижу ни хрена без очков. Похоже, она
все-таки оклемалась. И что у этой Мархалевой за глаза? Черт-те что! Щелки
какие-то. Зрачков не рассмотреть. Еще красавицей себя, небось, считает.
«Красавицей? Еще какой!» — Я удивилась тому, что у некоторых
возникают сомнения там, где сам бог внес абсолютную ясность и определенность.
— Алиска, — рявкнула Фаина, — ты здесь не торчи. Пойди
посмотри, там чайник уже закипел.
Алиса вздохнула и вышла. Я распахнула глаза. Фаина увидела
это даже без очков и отшатнулась.
— Тьфу на тебя, Мархалева! Тьфу! Напугала! — закричала она.
— Ну как ты? Жива?
Я прислушалась к своему организму и констатировала:
— Жива.
— Эта ваша подлая Маргуша насыпала-таки на тебя порошок.
Когда я приехала, вся твоя рожа была черной. Пока эту гадость смыли, сами чуть
на тот свет не отправились. До сих пор в голове шум сплошной, а в глазах искры.
Но ничего, обошлось. Ботаник мой перемудрил, не такой уж он ядовитый, этот
порошок, раз ты выжила и даже в себя пришла. Правда, я по его совету тебя на
всякий случай и коричневыми цветочками припорошила. Алиска сопротивлялась, но я
нашла пару увядших растений. Засушила Марго, на твое счастье. Так что еще
неизвестно, может, ты моему психу жизнью обязана. Красота! Один псих другого
спасает! Просто удивительно, что ты жива! Даже не знаю, плакать мне или
радоваться.
И Фаина противно заржала.
— А может, к тебе, Мархалева, эта зараза не прилипает? — спросила
она. — Знаешь, как говорится, зараза к заразе… Просчиталась твоя Марго! — И
Фаина снова жизнерадостно заржала.
— Маргуша здесь ни при чем, — ответила я, игнорируя ее
очевидное ехидство. — Алису никто не травил. Травили только меня.
Лохматые брови Фаины, словно гусеницы, медленно поползли
вверх.
— Кто? — прошептала она.
— Алиса. Фаина опешила:
— Что-то не понимаю. Мархалева, Алиска, что ли, травила
тебя?
— Да, все то время, пока разыгрывала комедию, пока
прикидывалась, что погибает сама.
— И из-за чего же она так старалась? Неужели из-за Германа?
Я вздохнула:
— Из-за Германа.
Фаина призадумалась.
— В голове не укладывается, — призналась она. — Почему
именно на тебя ополчилась Алиска?
— Потому что я была в Мексике, я подруга Алисы, я развелась
с мужем. Понимаешь, Герман увлекся, сбежал в Мексику, Алисе не звонит, все
сошлось. Она решила, что он ее бросает, а тут случайно еще подслушала его
разговор. Герман с кем-то по мобильному разговаривал, думаю, с той, с кем у
него роман.
— Но кто она? Кто? — изумилась Фаина. — Мархалева, неужели
не знаешь даже ты?
— Я-то знаю. Сейчас придет Алиса и сама скажет тебе, с кем у
Германа роман. Она ответит на один лишь мой вопрос, и тебе сразу станет ясно.
Повторяю, я была в Мексике, я с мужем развелась, вот и решила Алиса, что у нас
с Германом роман. Но не сама решила, а некая особа ее в этом убедила.
Фаина снова впала в задумчивость. Долго сидела с отрешенным
видом, а потом как гаркнет — меня чуть удар не хватил.
— Мархалева! Ерунда! Я же лечила Алиску! Она действительно
травилась.
— В том-то и дело, что травилась. Травилась сама, да только
не до смерти, так, на публику. Она как задумала все это, так и принялась
звонить мне в Москву. Прикинулась умирающей. И подарки украла она. И Маргушу
настроила против вас, своих подруг. Все сделала для того, чтобы я, как
последняя дура, поверила в опасность, грозящую ей. Чтобы бросилась ее спасать и
шум поднимать. Чтобы сама в капкан угодила.
— Слушай, Мархалева, так что же это выходит, Алиска и
Каринку травила?
— Нет, здесь Каринка невольно подыграла ей. После моего
рассказа про измены Германа она, натура впечатлительная, действительно решила
покончить счеты с жизнью, да по обыкновению предварительно обзвонила всех
подруг. Алиске тоже позвонила и передала разговор с тобой. Так что, Фаня, и
Каринку, и меня ты отравила, косвенным, конечно, образом.
— Как?
— Каринке по бестолковости подсказала подходящее для
отравления лекарство, а Алиска от нее уже узнала, чем качественней притравить
меня.
Передать не могу, с каким идиотским выражением смотрела на
меня умнющая Фаина. Бьюсь об заклад, психи от зависти вторично сошли бы с ума,
увидев ее физиономию. Такая глупость на ней проступила, что сердце мое
зарадовалось и даже силы вернулись. Я приподнялась на подушке и спросила:
— Неужели ты ничего не поняла? Алиса все очень хорошо
продумала. В этой кутерьме с отравлениями уж кого-кого, а ее никто не
заподозрил бы в моей смерти. Тем более что найти яд не удалось бы никакому эксперту.
Понимаешь?
— Нет, — честно призналась Фаина. — С чего Алиска взяла, что
ты с ее Германом того?
Она попыталась жестами изобразить — чего. От растерянности
Фаина квалификацию потеряла, и вышло нечто несуразное.
— Опять двадцать пять! — рассердилась я. — Только что тебе
толковала! — Я подумала и махнула рукой:
