Не знаю, что она думала обо мне и вообще нуждалась ли в моем обществе. Наверное, другой ангел понял бы ее лучше, но я старался. Сдерживал свои естественные желания, был внимательным, деликатным, заботливым. Я любил ее, но никогда не признавался ей в этом.
Еще одной страстью Элос были книги. Вернее, знания, которые она могла из них получить. По-моему, это единственная потребность ангелов — самосовершенствование, а еще получение и хранение накопленной мудрости. Элос знала очень много, казалось, что в ее милой головке умещается огромная библиотека (а может, и не одна). Не получая долгое время новых знаний, она начинала скучать, тосковать и беспокоиться. Словно теряла смысл своего существования. Поэтому для меня стало привычным сопровождать ее в книгохранилища, магазины раритетов и прочие библиофильские заведения. И пока Элос с упоением рылась на полках в поисках новых, еще не изученных свитков, я был рядом.
Однажды она увлеклась особым разделом философии, о котором было написано всего несколько книг в мире, и в их поисках мы путешествовали от одной библиотеки к другой. На моей ступени развития уже не нужно было задумываться о том, где взять средства к существованию. Кошелек мой всегда был полон, свободного времени сколько угодно, так почему не доставить любимой девушке удовольствие…
Две книги мы нашли, но в каждой из них все интересующие Элос главы были безжалостно вырваны.
— Тэн, как ты думаешь, что это значит? — озабоченно спросила она, разглядывая изуродованный фолиант.
— Это ловушка, — не задумываясь, сочинил я. — Ты переходишь от одной книги к другой, но ни в одной нет нужных тебе сведений, только обрывки, которые интригуют все сильнее. И ты не можешь остановиться в своих поисках. Кто знает, куда они заведут и где окажется книга с целыми страницами. У кого.
Элос выразительно приподняла брови, сдержала улыбку и снова повернулась к стеллажам, а я заподозрил, что в этот раз моя фантазия меня подвела. И убедительность тоже. Она не поверила…
Неровная дорога нырнула в низину, и к стеклам машины стал липнуть белый туман. Мне пришлось снизить скорость и включить «дворники». Элос проснулась мгновенно, словно не спала вовсе, а только на несколько секунд закрыла глаза.
— Тэн, где мы?
— А черт его… — Я осекся, но тут же поправился: — В смысле, не знаю.
Теперь мы едва тащились. Я включил противотуманные фары, но дорога по-прежнему не просматривалась.
— Мне не нравится это место.
Приложив ладони к стеклу, она молча пыталась разглядеть что-нибудь за окном, но, видимо, безуспешно.
— У меня от этого места мороз по коже, — хмуро повторил я.
— У тебя? — Она с улыбкой повернулась ко мне, намекая на мою пограничную сущность.
— Представь себе, — Обычно мне были безразличны подобные намеки, но слышать из ее уст свои прежние мысли, облаченные в слова, было, откровенно говоря, тяжело. Они еще сильнее укрепляли непреодолимую стену, возведенную между нами, — Представь себе, даже у меня.
Все с той же улыбкой она сказала:
— Не волнуйся. Все будет хорошо.
На секунду я поверил ей, взглянув в темноту глубоких глаз.
— Мы можем вернуться.
— Нет, Тэраэн, поздно.
И снова я поверил ей.
Мы ехали по темному шоссе уже несколько часов. И все это время оно было абсолютно пустым. Элос показывала дорогу. Она видела тонкие грани нашего многомерного мира лучше, чем я, и могла с легкостью перемещаться из одного пространства в другое. Место, в которое мы направлялись, тоже находилось в иной реальности, куда не могли попасть простые смертные — только магия позволяла проникать через невидимые границы огромного количества миров…
Белесое покрывало тумана разорвалось внезапно. Несколько секунд вокруг машины кружили только его обрывки, но и они исчезли, разогнанные порывом ветра. Из-за деревьев снова выплыла луна и уставилась на нас огромным немигающим желтым глазом. В ее тусклом свете на фоне черного неба еще более черным контуром прорисовывался силуэт громадного замка. Похолодевшие пальцы спутницы сжали мое запястье.
— Вот он!
— Вижу, — пробормотал я, чувствуя, как часто забилось мое сердце, взволнованное неожиданно крепким пожатием.
— Элос, вернемся?
— Если хочешь, возвращайся.
Глупая девчонка! Она думает, я смогу бросить ее здесь одну!
— Ладно. Я предупреждал.
Она меня уже не слышала, глядя, словно загипнотизированная, на громаду замка, плывущую нам навстречу, закрывающую сначала полнеба, потом почти все, и вот уже нужно запрокидывать голову, чтобы увидеть верхушки шпилей.
Машина остановилась, и тут же на нас двоих обрушилась тишина. Я опустил свое стекло, чтобы лучше слышать ее. Это не была обычная ночная тишина с тихими шелестами, печальными вскриками полночных птиц, неведомо чьими таинственными вздохами, с лаем собак, наконец. Это была та тишина, которую называют гробовой, когда самому хочется безмолвствовать, чтобы не вспугнуть какое-нибудь призрачное существо, затаившееся в темноте.
Оглушающе громко щелкнул замок открывающейся дверцы, и я очнулся от странного оцепенения. Моя спутница вышла из машины. Неужели она не чувствовала опасности, разлитой в ночном воздухе, ее не пугала гигантская луна, и мертвая тишина, и черный замок?.. Или я опять преувеличиваю?
Для успокоения нервов я несколько раз глубоко вздохнул и решительно открыл свою дверцу.
— Как тихо, — приглушенно сказала Элос как будто самой себе.
— Ненормально тихо, — ответил я.
— Да.
Она повела плечами, словно от холода, но холода не было — ночь казалась даже слишком теплой.
— Еще есть время. Мы можем вернуться.
Темные, широко распахнутые глаза немного растерянно посмотрели на меня. Она колебалась всего несколько секунд, а потом отрицательно покачала головой, опуская взгляд:
— Как знаешь.
Я захлопнул свою дверцу, оставленную открытой, свет в машине погас, и мы очутились в полной темноте.
— Похоже, нас никто не встречает.
В ответ на мои слова, произнесенные достаточно громко, черная громада замка медленно расцвела яркими пятнами загоревшихся окон. Свет вспыхнул над широким подъездом, тысячи фонариков сверкающей змейкой заструились по бокам длинной аллеи. В веселом освещении сияние луны потеряло свой зловещий оттенок, и как будто бы отдалилась тишина.
— Нас встречают. — Элос взглянула на меня через плечо и решительно направилась к замку.
Я покорно пошел следом. Можно было упрекнуть меня в излишней мнительности, но я продолжал чувствовать в себе приглушенные отзвуки прежней тревоги.
Тяжелая дубовая дверь распахнулась перед нами сама собой. Не колеблясь ни секунды, девушка ступила на каменный пол огромного холла. Ее шаги отзывались гулким эхом под каменными сводами. Я, как и подобает в моем положении, держался на полшага позади. Дверь закрылась за нами, и тут же раздался голос:
