Рауль заметил группу из шести вражеских стрелков, отчаянно работающих шомполами и находящихся под прикрытием своих солдат. На них наседали конные рейтары с окровавленными палашами.
Игнасио резко свистнул, что послужило приказом к отступлению. В ту же секунду сержант швырнул в гущу мятежников гранаты с укороченными фитилями. Люди с испуганными криками бросились врассыпную. Кто-то кого-то повалил. Началась куча-мала. Сухо треснуло, и осколки посекли стрелков.
Еще двое рейтар швырнули гранаты на дорогу и в жимолость, усиливая панику и ущерб. За рощей апельсиновых деревьев низко рыкнуло, а спустя несколько ударов сердца ярдах в сорока от Рауля разорвалось ядро.
— Отходим! — рявкнул командир, связанный схваткой с очередным противником.
Тот был из благородных, дрался хладнокровно, и его рапира плела узоры ничуть не хуже капитанской шпаги. Пабло с закопченным лицом и обожженными усами выскочил из горячки боя на безумной лошади, перегнулся в седле и сильно, с оттяжкой, ударил мятежника длинным эспадоном,
[39]
разворотив ему грудную клетку.
Невесть как оказавшийся в седле Хосе помог своему командиру сесть позади и, гикнув, направил коня в поле. За ними отходили уцелевшие рейтары.
Возле мельницы, окруженной глиняным, в половину человеческого роста забором, уже гремели выстрелы. Еще один отряд противника выбрался из рощи, отрезав отступление. Стрелки Рауля показали врагам, что следует держаться подальше, и те отступили, но уходить явно не собирались.
— Мушкетеры расставлены, сеньор! — отрапортовал Мигель.
— Отлично, капрал. — Капитан на ходу перезаряжал пистолет, откусив верх патрона и высыпав содержимое в ствол. — Потери?
— Девять человек.
— И у меня двое, — Алехандро оставался в седле.
— Пятеро ранены, но не опасно. Царапины.
Итого девятнадцать стрелков и восемь рейтар.
— Клирики целы?
— Только двое. Они с ведьмой за амбаром. Отца Августе сняли первым же выстрелом.
Сеньор де Альтамирано помрачнел:
— Не думаю, что Инквизиция будет в восторге.
— Вот и пусть жарят пятки мятежникам. Мы тут ни при чем, сеньор. — Мигель во время боя потерял большую часть своей набожности.
— Пабло! Что видел? — Рауль, все еще злясь на Провидение, вытащил из сумки пулю и отсоединил шомпол.
— Хреновые дела, сеньор! Мы нарвались на передовой отряд. Остальные спускались с холмов. Я успел их заметить, прежде чем разверзся этот ад. Их за восемь десятков. Судя по знамени, кто-то из уцелевших баронов. У них с собой три фальконета.
[40]
— И мортира, — мрачно сказал капитан, глядя на дорогу, где уже суетились вражеские всадники. Их морионы блестели на солнце, — Хосе. Давай кирасу!
— Сию минуту, сеньор! — улыбнулся в седые усы ветеран.
— Разве не всех баронов положили под Корверой? — Игнасио был ранен в плечо, но держался молодцом.
— Выходит, что так. Слез бы ты с лошади, — обратился Рауль к Алехандро.
Тот в ответ лишь сверкнул белозубой улыбкой:
— Мы крупно влипли, но это не значит, что рейтар сыграет труса, мой друг. Нам надо всего лишь продержаться до темноты. Это меньше трех часов.
— Не за глиняными стенами, сеньор, — Мигель достал маленькую подзорную трубу и теперь смотрел на дорогу. — Валаи! Эти ублюдки разворачивают фальконеты!
Рауль, взяв из рук капрала трубу, посмотрел в указанном направлении. Четверка запряженных лошадей тащила лафет, на котором была установлена небольшая мортира.
— Как их упустили передовые части? — Пабло скрипнул зубами.
— Теперь уже без разницы. — Алехандро посмотрел на восток, — К роще нам не прорваться. Там больше двадцати стрелков.
— Лопес! Муреньо! — крикнул Рауль. — Слезайте с мельницы! Мигель, снимай стрелков с крыши амбара и уводи от забора. Они не полезут сюда, пока не завалят нас ядрами. Отходите к дальней части постройки. За амбар. И рассредоточьтесь. Хосе! Возьми знамя и установи на крыше.
— Так они же по нему палить будут, сеньор.
— Лучше по нему, чем по моим людям. Шевелись.
Все бросились выполнять приказания. Лопес с напарником горохом скатились по приставной лестнице, стрелки у стены выдергивали из земли форкины и, зажав их под мышками, взвалив мушкеты на плечо, бежали на дальний рубеж обороны.
— Выстоим, мой друг? — ухмыльнулся Алехандро.
— Или ляжем. Идем. Посмотрим, что там у рощи.
За амбаром прятали лошадей. Здесь же стояла клетка, возле нее тихо молились отцы Рохос и Даниэль. Самое время для молитвы. Можно даже заранее прочесть заупокойную. Не помешает. Оба клирика изрядно побледнели. Вот уж кому не стоит попадать в руки к отступникам, так это Святой Инквизиции. Если обычных солдат просто расстреляют или заколют пиками, то облаченным в рясы священникам грозят серьезные испытания, ничем не хуже тех, что проводят отцы-дознаватели для некоторых еретиков.
Рауль пожалел, что Августе убили. Он единственный из них, кто обладал даром и мог помочь в обороне. Капитан направился к святошам, но его перехватили. Тонкая рука просунулась сквозь прутья и вцепилась в плечо, обжигая огнем.
— Сеньор! Выпустите меня! — умоляюще прошептала колдунья. — Я смогу вам помочь!
Он деликатно освободился от ее захвата:
— К чему тебе нам помогать, женщина? Они освободят тебя.
Она грустно улыбнулась и прислонилась щекой к прутьям:
— Вы были добры ко мне, сеньор. А ядра… ядра слепы. Возможно, и не придется никого освобождать. Я действительно могу вам помочь, сеньор. В Хуэскаре…
— Я знаю твою историю, — перебил ее Рауль и посмотрел на клириков. — Вы сможете отпустить эту женщину? На время?
— Нет! — отрезал отец Рохос. — Нет! Отродье Искусителя не выйдет из клети и не снимет ошейник! Она лжива и замарает нас всех тьмой!
Спорить было бесполезно, на потном лице священника смешались ненависть и страх.
— Надеюсь, вы не пожалеете о своем решении, святые отцы, — холодно процедил Рауль. — Кто-нибудь из вас, сходите, пожалуйста, вместе с Хосе. Он выдаст вам мирские платья. Рясы становятся для вас слишком опасны.
— Но это значит предать Спасителя! — прошептал еще сильнее побледневший отец Даниэль, липкими пальцами вцепившись в веревку, служившую ему поясом.
Раулю некогда было спорить с ними. Он подбежал к углу двора, что был на стороне рощи, и в этот момент орудия выстрелили. Первое ядро прошло восточнее мельницы, свистнуло в воздухе и улетело к деревьям, едва не задев своих же стрелков. Второе пробило крышу амбара и не взорвалось. Третье ударило во внешний забор, разворотив глину и камни. Через секунду «гакнула» мортира, и Рауль, вместе со всеми, бросился на землю, уткнувшись лицом в вездесущую пыль.
